[Новогодний конкурс 31.12.23 - 31.01.24] [ОТА] Баг.

Никнейм автора: Косинус
SteamID автора: STEAM_0:1:530357188
Желаемая награда: Вайтлист ОТА; Персонаж со скрываемой, замороженной дефектностью.
Количество слов в квенте: 9892

"БАГ"​

Хоть слово “Баг” употреблялось ещё с 1870-ых годов, первый случай его введения в массы случится только 1947-ом году. Именно тогда, девятого сентября, известная американская учёная Грейс Хоппер, работала на огромной вычислительной машине Mark II.
Там она заметила сбой в работе громадной, отлаженной системы. Когда она заглянула в машину, внутри она обнаружила маленького мотылька, который застрял между контактами электромеханического реле. Вытащив его, она вклеила его в свою тетрадь для записей, и назвала этот случай “Первым обнаружением бага”.



С тех пор, все неудачи и ошибки, вызванные столь маленькими и незначительными дефектами, “жучками” – во всём мире стали называться “багами”. Не зря говорят, что дьявол кроется в деталях. Но правда ли то, что самую сильную, отлаженную, идеально собранную систему, политическую или нет, можно разрушить, будучи маленькой букашкой, решившей пойти наперекор всей этой огромной машине, в угоду собственным инстинктам? Пришло время это узнать.

ТОМ ПЕРВЫЙ


ПРЕСМЫКАНИЕ

​

Дело приближалось к кануну нового года. На дворе было до боли в глазах яркое утро. За окном медленно текли грязные облака, падал редкий снег, и на город из-за серых туч даже выглядывало солнышко. Пыльная и неубранная квартира очень хорошо освещалась, что убирало потребность в единственной скудной лампочке, висящей на потолке.

На диване сидел не особо упитанный, но и не худощавый, подтянутый мужчина среднего роста. Он был одет в старую и потёртую гражданскую униформу. На спине этой синей униформы был выгравирован светло-синий номер большими, толстыми цифрами – “57”.
Не сказать, что мужчина был эталоном красоты, тем не менее, старался следить за собой. Имея скудные и худощавые черты лица и зелёные глаза, взгляд был начитан и осторожен, до остервенения задумчив. Тяжёлые, уже чёрные мешки тянули веки вниз, на лице были маленькие-маленькие, еле заметные крапинки от, похоже, химических ожогов, больше напоминающие веснушки, чем шрамы. Скулы у него были высокие, нос не очень большой и аккуратный, а брови тонкие. Ресниц, казалось, вовсе почти и не было. Кожа была сухая и грубая.

В постоянных раздумьях, мужчина устремлял свой взгляд в телевизор. Он был старенький, ещё советский, однако, телевидение и подобная аппаратура запрещены не были. Тем более, этот телевизор был проштампован знаками Альянса. Сверху крепилась небольшая антенна. По стандарту, показывалось всего два канала, и все, конечно, правительственные. Один канал предназначался специально для важных новостей напрямую от командования или городской администрации.
Второй канал как раз был включён. Там показывали обычные новости, иногда показывали заказанную ранее рекламу (часто, её зачитывал сам диктор), ещё реже – показывали прямой эфир с рекреационных мероприятий.
В экране телевизора, за крупным столом с большими знамениями Альянса, сидел делового вида ведущий. Он был одет в серый костюм, был довольно стар, а потому имел уже давно белые волосы. По клише и традициям, он носил большие квадратные очки, был гладковыбрит, и несмотря на попытки натягивания улыбок, даже издалека было видно, как ему тяжело. Обеими руками тот держал лист формата А4, с крупным количеством напечатанного текста. Лист был местами в пятнах.

– Кхм-м, так вот, уважаемые граждане! Вернёмся к документу. Напомню, что у меня в руках – прямая сводка от командования насчёт обстановки на фронте с гнусными террористами, что посмели посягнуть на наш с вами сектор и важные места инфаструктуры его окраины, на саму нашу идеологию и на всё то, что построил нам Вселенский Союз. – ведущий, надо сказать, зачитывал всё профессионально. На стороне Альянса был его голос и выражение, с которым он зачитывал сущий бред о победах, написанный на листочке. Многим сопротивленцам-ветеранам, что перехватывали сигнал этого телевидения, этот ведущий мог напомнить старые записи Левитана.
Конечно, уничтожение такого знаменитого в секторе лица, даже более знаменитого чем городской администратор, сурово ударило бы по стабильности в секторе. И не для кого не секрет, что на заднем плане, или может даже за огромным флагом Альянса, развешенным во всю стену позади ведущего, стояла орава каких-нибудь солдат Патруля, ну, или, на крайняк, местных Гвардейцев.

Не желая больше выслушивать противоречащие друг другу бредни, мужчина встал с дивана, и выключил телевизор, звонко нажав на кнопку. Тот взглядом оглядел свою квартиру.

“Квартира. Тесная и сырая. У меня всего одна комната. А почему у меня одна комната? Потому что общежитие такое. Другие, в которых был хоть какой-то ремонт, раздали высоким лоялистам. Там-то хорошо, наверное, у них по две, или даже три комнаты… А почему там ремонт? ГСР постарался. Конечно он постарается, ради таких личностей, как этот седой в телевизоре. А мне больше и не надо: зачем простому рабочему с завода давать квартиру получше? Я должен быть благодарен за свою комнатушку. Здесь хотя бы личное пространство есть.”

Мужчина перевёл взгляд на кухонную стойку, плавными шажками подойдя к ней, и глазами по той пробегаясь, словно видя её в первый, а не в тысячный раз.

“Всё такое… Старое, грязное… Но новое не купить нигде. А почему не купить? Потому что дорого. Я пальто даже починить не могу, а тут ещё сковородки покупать… У меня есть… Сковородка и сотейник. Нет, не хочу ничего сегодня готовить. Оставлю как есть. Плита грязная, но работает, пусть не так сильно, как раньше. Рационы тоже закончились… Воду пить не рискну. Придётся в магазин идти скоро. А пальто когда чинить? И на какие шиши? А почему пальто порвано? Потому что я со станком неправильно обращался. Холодно в тот день было. Я и не стал пальто снимать. И как зажевало… Повезло, что не всё пальто съело.”


И подобного рода мысли у Антона Новикова были постоянно. Дураку понятно, что наш главный герой не здоров. Всему виной – лёгкая, одна из самых легчайших, и в тоже время одна из самых мучительных форм аутизма. Внешне он почти ничем не отличался от обычных людей, однако его внутренний мир работал совсем не так, как мы представляем себе.

Как у всех остальных аутистов, мозг Новикова работал, словно огромный, очень мощный процессор. Всё из-за значительных отличий в нейронах человека. Если выражаться проще, то в головном мозгу у человека, больного РАС (Расстройство Аутистического Спектра) некоторые нейроны больше, а некоторые – меньше, и расположены более плотно, содержа в себе гораздо больше информации. И в целом, их количество было увеличено на ~60% больше, чем у обычного человека.
Из-за этого, производственные мощности мозга существенно повышаются, а следовательно – объём памяти и интеллект, но практически в корне изменяется его работа, а если быть точнее – её устройство и концепция. Если обычному человеку, например, не составит труда пройти мимо предмета, который он уже видел, то в случае Антона, ему нужно будет к нему подойти, тщательно изучить его и его изменения, и на день, может быть два его запомнить. Затем, ему пришлось бы инстинктивно к нему возвращаться, чтобы определить, тот ли это предмет, или с ним произошли какие-то изменения.

Забывает он эти предметы потому что его голова во время жизнедеятельности забивается прочей ненужной информацией: мозг Антона постоянно активно работает, из-за чего он находится в постоянной задумчивости. Он постоянно характеризует у себя в мыслях предметы и явления, которые встречает у себя на пути: их описание, причины их возникновения, своё взаимодействие с ними. Это негативно влияет на краткосрочную память, но если предмет действительно запоминался, то он являлся “триггером” для Антона на долгие годы. В таких случаях, аутист имел способность вспоминать и охарактеризовывать предметы даже на дальних расстояниях, без зрительного контакта. Главное, чтобы они обладали выдающимися чертами, или с ними было связано какое-нибудь событие, возможное к “реконструкции” Антону только с помощью этого предмета: ассоциаций, его взаимодействие с тем событием.

Единственным временем, когда Антона не мучали его постоянные мысли и рассуждения в голове, был сон. Но тогда в ход вступало его плохое качество: из-за “возвращения” тех самых ярких воспоминаний из прошлого, мужчине часто снились кошмары. Из-за этого, он часто по ночам вскакивал, и зацикливался на всплывших в голове кошмарах, размышляя и рассуждая в голове насчёт них и обстановке вокруг себя. Он часто также имел склонность впадать в панику и паранойю. Именно поэтому под глазами у него всегда висели мешки, а движения уже давно потеряли былую резвость.
За экономией моего, и твоего, дорогой читатель, времени, вместо постоянных цитат-рассуждений Антона, что будут преследовать его почти во время всего произведения, я собираюсь обозначить их простой “вечной задумчивостью”, и более понятному описанию местности и событий вокруг него. Ведь даже я, при всём желании, не смог бы понять и разобраться в столь бурном потоке мыслей процессора Новикова на протяжении всех событий.


Точно неясно, откуда, как и когда появился Новиков в секторе: ясно лишь то, что живёт он тут не так уж и давно, максимум полгода. Для мерок этого города (и того, как ему нужны ЖИВЫЕ рабочие), полгода – не очень большой срок. За большее время его недуг рано или поздно бы вычислили, а потому, Антон с самого попадания в город считал, что ему следует как можно быстрее сдвинуться с ранга обычного гражданина, быстро направив свою жизнь в другое русло.
Однако, за отсутствием РЕШИМОСТИ, его “карьерный рост” в секторе как-то приостановился.
На местном лесоперерабатывающем заводе он был не очень эффективен из-за своей задумчивости. Он хорошо работал лишь когда требовалась только физическая, но никак не умственная деятельность, или тогда, когда ему удавалось нормально поспать. Обычно, такое случалось раз в 2-3 дня, когда Новиков попросту терял силы, и, наконец, терял сознание, лежа в кровати или сидя на диване.

И конечно, как остальные граждане, Новиков был стерилизован. Тем не менее, стерилизация пошла совершенно по другой ветви. Она прошла без видимых проблем, ведь мозг Антона отличался от обычного мозга одним лишь устройством нейронов. Не такой уж у него сильный был недуг, чтобы умирать при стерилизации.
Главная проблема заключалась в технологии. В нашем случае, это был своеобразный шлем, который закреплялся на лицо человеку. Этот шлем облучает мозг специальным нейролазерами, настроенными на попадание в специальные мозговые доли, отвечающие как раз за память. Проникая насквозь, с обеих долей мозга этими лучами ограниченной длины прямиком из извилин, клеток и нейронов, специализирующихся на памяти, “стирается” большая часть информации; они попросту обнуляются.

Целой остаются лишь малые участки памяти, что граничат с другими важными долями мозга, и те, что необходимы для хождения, дыхания, питания, речи, и так далее. При облучении других долей мозга, в лучшем случае человека может ждать частичное омертвление клеток на задетых лазером тканях. Дело в том, что лазер настроен специальным образом только на уничтожение специальных нейронов и прочих элементов, несущих в себе воспоминания человека.
Малейшие нарушения в его столь точечной работе, неправильной эксплуатации, могут привести или к частичному освобождению от стирания памяти, с незначительным нарушением работы мозга, или к полной дефектности, вплоть до смерти (всё зависит от масштабов и типа изначального дефекта, с которым гражданин попадает под стерилизацию).

В случае Антона же, шлем сработал не на всю мощность, на какую мог, поскольку был настроен на обычных людей, а себя Новиков не выдавал, с первых дней захвата смекнув что к чему. Как и было сказано ранее, ввиду аккуратности, он задел лишь основную массу центральных нейронов и клеток, которые должны были хранить в себе большую часть информации. У Новикова нейроны в той доли более маленькие и разбросаны очень маленькими крапинками по всей доле мозга, что объясняет его занятную особенность к постоянному и быстрому размышлению.
И лишь более-менее крупные нейроны были способны удерживать описанные ранее ключевые воспоминания. “По углам” и около других долей, оставалось крупное количество других нейронов, и они всё ещё оставались неразрывны. Они были способны почти полностью восстановить разрушенную картину, просто путём мозгового штурма: настолько работа мозга Новикова была мощна и феноменальна.

Таким образом, мозг Антона оставил примерно 60% своей очень обширной памяти, итоговый объём которой составлял полную массу памяти обычного человека. Страшно представить, в каких деталях аутист помнил бы свою жизнь, сохрани он всю сотню. В том числе, сохранились и большинство ключевых воспоминаний, на нейронах “припрятанных” по углам, близко друг к другу. Нейроны же кратковременной памяти (которая, впрочем, всё равно постоянно менялась), были стёрты.
Он помнил далеко не всю свою жизнь, и тем более почти не помнил детство. На каком-то инстинктивном, явно довоенном, повседневном уровне, аутист принял стратегию: ни за что не показывать и постоянно скрывать свой недуг, словно святую тайну, от которой зависит его жизнь. Так, впрочем, и было.
Также, Новиков помнил о том, что когда-то хотел связать свою жизнь со спортом, и даже отчасти запомнил кое-какие простенькие упражнения. И надо сказать, успешно их повторял – в основном это были подтягивания на местном подобии турников, приседания и отжимания даже без разминки. Он помнил вкус настоящей, вкусной еды, знал о её полезности, а потому, цеплялся за каждую возможность отведать не альянсовской пищи. Это давало свои плоды. Да, он ими не пользовался особо, но сам факт!


Вернёмся к событиям. Антон обернулся назад, вновь оглядывая свою тёмную, затхлую квартиру. Стояла единственная ржавая батарея, что снабжала отоплением этот маленький квадратик. В углу находился одинокий прямоугольный письменный стол, около него – деревянный неудобный стул. На столе были разложены пропагандистские книги, а также – пара видеокассет для телевизора. Антон купил их ещё давно, когда у него были деньги. На них были записаны довоенные песни на непонятном и далёком языке.

На полу даже был грязный и старый ковёр, найденный ранее на помойке. Там же, было разбросано несколько бутылок, у телевизора лежали пустые тарелки. За углом располагался один одиночный матрас. Денег не было даже на обычную койку, так что Антон укрывался одним лишь пледом, тоже непонятно откуда-то отрытым, и спал на матрасе. Всю мебель он собирал своими силами. Денег хватало только первое время, когда не было всей той суеты с фронтом и террористами, что происходит сейчас. Тогда проводились рабочие фазы и общественные работы от командования, которые очень щедро вознаграждались, иногда даже мебелью: она тут служила в качестве третьей валюты, после жетонов и бартера.
В квартире была ещё одна комната – уборная. В ней был туалет, раковина и старая, уже на треть облезлая ванна. По всей квартире был хорошего качества, уютный паркет, и наполовину облезлые советские обои. После пальто, Антон стремился починить и их, хоть и раздумывал о смене жизнедеятельности и съезде из этой конуры.

Размышления мужчины прервали несколько громких хлопков на улице, где-то в соседнем районе. Тот мигом подлетел к окну и выглянул наружу, стремительно открывая форточку нараспашку, носом глотая свежий, очень холодный и лишь немного разящий химикатами воздух: он жил на последнем этаже. Холодный и бодрящий ветерок прошёлся по всей комнате, вызывая неминуемые мурашки и заряжая энергией.
Зрение у Антона было прекрасное, даже слишком, возможно, у него даже была дальнозоркость. Увидев прекрасный пейзаж перед собой, он совсем позабыл о тех выстрелах; к тому же, что бы поменялось, если бы тот не забыл? Ничего. Улица перед ним, на первый взгляд опустела.

Это был самый обычный, зимний постсоветский двор, усеянный старыми многоэтажками. Там были широкие дороги, по которым иногда проносились машины: в основном грузовики и БТРы Альянса, реже – легковые машины. Слева уверенно стояли ходячие стены, довольно глубоко уходящие своими столбами в землю. У их подножий ещё лежали руины и камни, и даже кое-как уцелела разбитая надвое хрущёвка. Местность вокруг неё и стен расчищена не была: стены ходили недавно. “Ходы в неё завалило, но в будущем она может стать отличным пристанищем для различных маргиналов. Очень эффективно, учитывая, что она буквально в самой глуши сектора. Авось, и за можно выбраться.” – размышлял о многоэтажке Антон, разглядывая наполовину разрушенное здание, местами обвалившееся и давно облезлое.
Прямо перед ним стоял ещё один муравейник. Многие из них были не заселены, и возможно жить там даже лучше, но кто будет заниматься ремонтом и выдачей таких квартир какому-то заводчанину Антону? Их же уйма по всему городу, вот пусть копит и сам восстанавливает: по мнению Новикова, именно так рассуждали местные политики, когда выдавали ему эту комических размеров будку.
Правее, за невысоким бетонным забором, в ряд стояли гаражи. Некоторые из них даже были поддержаны и закрыты; Антон был уверен, что именно в них ведётся та самая подпольная деятельность и подпольное производство, с которым так пытается бороться Альянс. Вдали виднелись ещё большие и широкие дома, а вдали, на широкой дороге проходил ремонт, и как назло – прямо около его любимой остановки, на которой он всегда уезжал на работу.


Видя продуктивную работу, вы наполняетесь РЕШИМОСТЬЮ.

Об остановках: Да, кроме легковых машин, БТРов и грузовиков, дороги Сити-57 мнут и автобусы. Это были одинокие, худо-бедно поддерживаемые местными механиками, на честном слове работающие ПАЗики, гоняющие туда-сюда по всему сектору. Маршрутов у них было от силы штуки три. Все они затрагивали город, и отвозили граждан на работу в Промышленный Сектор.
Аутист ненавидел эти автобусы: все сидячие места в основном забирали самые быстрые и наглые, и живущие прямо недалеко от автостанции, на начальных остановках. Духа их отбирать у Новикова не имелось, а потому, каждую поездку ему приходилось толпиться в перегруженном автобусе вместе с другими людьми, что очень смахивало на какие-нибудь обнимашки. А он НЕНАВИДИТ обнимашки, впрочем, как и все люди с РАС.
Интересная тут система с перевозкой между секторами: с лёгкостью можно было переехать из одного района в другой. Всего было три штуки больших раздвижных ворот между Жилым и Промышленным, около которых, на КПП стоял Гвардеец, и открывал двери тогда, когда потребуется, конечно, проверяя документы.

Эти автобусы, и в целом машины часто использовали для ведения активной партизанской деятельности в секторе: их и воровали, и разбирали на запчасти, и создавали целые ТАНКИ для атаки на город. Но все разы Альянс использовал козырь в виде авиации и прочих фишек с расширенного гарнизона местного Нексус-Надзора, а потому, самые успешные атаки на город заканчивались лишь эвакуацией и работой стен, что уничтожала за собой буквально всё, и почти никак не влияла на экономику сектора, поглощая заброшенные, реже - коммерческие здания и гнилые жилые блоки. Они же, переходили к местным Сибирякам, но какой ценой?

Да, местным сопротивленцам (они, как с недавних пор известно, называют себя Сибиряками), в этом секторе было очень хорошо: он располагался в довольно крупной удалённости от местных городов. На руку играл суровый климат: довольно высокие сугробы химического снега заставляли сопротивленцев делать так называемые “бронесапоги” до колена. Они оказались преимуществом, которое обеспечило путешествие на длинные расстояния по пересечённой местности без каких-либо потерь или весомого истощения.
Плацдармом для нападения на город служили одинокие деревушки, лишь единожды, при Семичасовой тронутые Альянсом. В городе ходят слухи о старом советском бункере, расположенном где-то в тех краях. Мол, сопротивленцы берут довоенное снаряжение в этом бункере, сами являются выходцами оттуда, а новобранцев набирают в местных деревнях, в которых, опять же, по слухам, сохранилась довоенная жизнь. Некоторые даже бежали из города только ради того, чтобы посмотреть на эти деревни и бункер.
И эти поселения живут поддержкой от сопротивленцев: большие из них сформировали части ополчения и вступили в армию свободы, оставшиеся – ведут охотничий образ жизни, охотясь на оленей и пиявок в реках, поставляя сопротивленцам и торговцам настоящее мясо, в тёплые времена года выращивая натуральные продукты.

Последнюю неделю начались ожесточённые бои на границах города: с трудом справившись с местными патрулями и аванпостами, сопротивленцы взяли подступы к городу. Теперь, выйти и зайти в город почти без потерь было – раз плюнуть. Основной сложностью для беженцев оказались химические осадки и температура. Однако, сам факт утечки граждан поставил под угрозу позиции сопротивленцев в секторе: как только над последним повис взгляд генералитета Армии Свободы, началась мобилизация всех желающих граждан в ряды солдат Патруля; всё чаще выпускались воздушные силы.

Для Альянса город очень важен из-за масштабной химической, нефтедобывающей лесозаготовочной и железо и угледобывающей промышленности. Всё это расположено в Промышленном Секторе. В нём работает почти весь сектор, что очень нуждается в рабочих: всё чаще и чаще на вокзал прибывают ничего не помнящие новички, совсем не привыкшие к здешнему климату.
Что сказать о здешнем контингенте? Ну, этот регион, несмотря на свои особенности, является самым лояльным (среди собственного населения), и при этом самым “нестёртым” во всём мире.
Множество беженцев и сопротивленцев так и не были промыты со времён Семичасовой войны и довоенных времён. Из-за этого, в их рядах осталось гигантское количество ветеранов с обширным боевым опытом. Сопротивленцы даже производили учебники для сбежавших граждан, стремясь поделиться с ними своими знаниями. Им не стирали память благодаря их укрытию в лесах, деревнях и советских бункерах и военных частях, расположенных по всей Сибири. Патрулям было бы очень тяжело их всех выискивать, учитывая уровень их приспособленности и масштаба поисков.


Раздался приятный, старый успокаивающий звук предупреждения. Через пару секунд, роком по всему городу стал вещать роботизированный женский голос:

"Внимание гражданам Сити-57. Время – ДЕСЯТЬ. НОЛЬ. НОЛЬ. Безработным - произвести переход в ближайшие центры Рабочего Объединения и подать заявление, а после – взять временную занятость. Устроенным в предприятия и Рабочее Объединение - начать рабочую деятельность. Все тунеядцы будут пресечены. Продуктивного дня.”

Вновь выслушав приятный звук, Антон закрыл окно и подошёл к вешалке. На нём висело старенькое, затёртое пальто. Его нижняя часть была ободрана, из-за чего весь правый бок продувался. На плечах были небольшие дырки – вновь крапинки от ожогов, такие же, как на лице. Новиков обеими руками потянул за пальто, снял его с вешалки и экипировал на себя.
Отворив дверь, тот вышел в подъезд. В нём, как и в квартире, пахло какой-то сыростью, обшивка стен уже давно облезла, и вокруг красовались только лишь облезлые стены. Однако, Антон не обращал на них внимания, устремив свой взгляд в пол, разглядывая кривоватые, местами повреждённые лестницы под ногами. Шустро спустившись вниз, тот вышел из подъезда, вновь вдохнув "свежий" воздух. Здесь, внизу, он был заметно хуже, чем чувствовался с пятого этажа.

Вместо того, чтобы стремительно идти на остановку и спешить на работу, Новиков огляделся. Погода на улице была прекрасной: голубых участков неба, не закрытых серыми облаками, сегодня было невероятно много, больше, чем в обычные дни. Такое случалось очень редко, а потому, Новиков очень не хотел работать в этот прекрасный день.
К тому же, появился формальная причина сегодня не ехать на работу, тот даже заранее заучил оправдание перед начальством: “Случились работы на остановке ”. Оглядев бетонный забор перед собой, Антон размял руки, да и стал неуверенно шагать вперёд, стараясь не смотреть на старую детскую площадку слева от себя, давно уже не обитаемую. Он устремлял взгляд свой в тротуар, шагал медленно, и сотрясался, стуча зубами от каждого дуновения ветерка.


Думая только о снеге, вы наполняетесь РЕШИМОСТЬЮ.

Есть и пить хотелось сильно; настолько сильно, что хотелось прямо сейчас обеими руками взять этот снег под ногами в ладони, и сожрать, чтобы хоть как-то утолить жажду. Но аутист, во время обыденного “мозгового штурма” этой внезапной мысли в голове, вспоминал картины утилизации химических отходов в Промышленном Секторе, а также своих ожогов, а потому, перспектива поедания снега сходила на нет.
Пытаясь прогнать паршивые мысли из головы, Антон встряхивал головой. Он хотел вновь думать только о снеге; наверное, подобного рода затяжные прогулки были единственными случаями, когда парень думал только об одном. Эта пища для размышлений была настолько размусолена, что мозг на некоторое время даже отдыхал от новой информации, и лишь малое количество нейронов продолжало раз за разом перерабатывать старую. Однако, в этот раз, из-за недоедания вкупе с уже привычным недосыпом, с каждым шагом дорога являлась всё труднее и невыносимее.

Но вскоре, она закончилась, и перед ним возник центр города. Не сказать, что он имел высокую урбанистическую плотность. Тем не менее, если бы Антон думал не только о еде и о починке своего пальто, там было бы несколько примечательных заведений и магазинов. Учуяв в воздухе запах вкусной еды, Новиков носом повёл в сторону заведения, откуда доносилcя столь вкусный и манящий аромат чего-то жаренного. Всё, он больше не мог терпеть и держаться: ему было НЕОБХОДИМО что-нибудь съесть.

Ввалившись в заведение, тот оглядел его своими глазёнками, да и прошёл к стойке. За ней сидел старик лет пятидесяти, и намывал какую-то стеклянную кружку тряпкой. Завидев знакомого гостя, тот поставил кружку на полку позади себя, встал и подошёл к стойке. Тот недовольно поставил обе руки на её поверхность, и, кусая себя за ус, взглянул на Новикова. Последний, в свою очередь, стал раздумывать что сказать, глазами водя по полу.

– А не рабочий ли сейчас период? Чего ты без дела слоняешься, а? Почему не на работе, сорванец? Тунеядствуешь?

– Нет! Я не тунеядствую, у нас в цеху… Ремонт. – Новиков склонился ближе к деду, и тихо спросил. – Не м-могу больше без еды… Настоящие продукты не завозили?

– Ну, м-м… Смотря сколько отвалишь. – вдруг забыв про тунеядство паренька, старик заинтересованно переключился на шёпот. – С началом этих поганых нападений, мой барыга в секторе появляться перестал... Хлопнули его, видимо. Раньше хоть куда ни шло, а теперь мяса вообще нет. Ну, ещё не зарезервированного.

– А овощи? Овощи, может, есть? Или эта, как её… Рыба?! – ответил Новиков, после довольно долгих раздумий.

– Ну… "Рыба" засушенная может и осталась… Могу подать. Испить что? – прищурив глаза, тот отстранился чуть назад.

– Да, давай рыбу, и… И воду. Только… Фильтрованную.

Получив кивок от старика, Антон вытащил из пальто немного денег и рассчитался. Затем, тот подошёл к ближайшему месту, и сел на него, упирая взгляд в стол. Мужчина совершенно не обращал внимания на обстановку вокруг: ему она просто наскучила.
Он уже давно практиковал технику “быстрых разговоров”. В этих случаях он часто говорил первое, что приходило в голову, без постоянного и инстинктивного обдумывания каждого слова. В последнем случае мозг работал как очень мощный фильтр, а в первом, конечно, высок был шанс получить по лицу.

Еду ему принесли быстро, и в тарелке была наложена гора… Сушёных пиявок. Рыбой здесь и не пахло, но еда была натуральная. Новиков с аппетитом накинулся на них. На него стали недовольно переглядываться сидящие за дальними столиками лоялисты, у которых рабочий день начинался после трёх часов вечера, а может, вообще у них был выходной. И просто тунеядцы, неприметно присевшие по углам.
Оставив на одной тарелке одни головёшки, Новиков промычал от изумительного вкуса этой еды, и вытер руки и рот салфеткой. Взявшись за банку с водой, тот приложился к ней губами, и, даже не присматриваясь к вкусу, немного отпил. Только спустя несколько секунд он понял, что это – самая обычная вода Брина, того самого паршивого привкуса. Злобно посмотрев на старика, тот сжал банку одной рукой. Вода выплескалась наружу, намочив собой стол и рукав пальто. Тот откинул банку в сторону, и та, сжатая, упала на краю стола. Желая всё исправить, тот салфеткой вытер воду, и положил мокрую бумагу на тарелку, а затем спиной откинулся назад в стул. Вот и причина для тунеядства: c мокрым пальто выходить на улицу было нельзя…

Просидел он в этом заведении часа три. Постоянно он рассматривал свой стол, тарелку, банку, и совсем не осматривался, лишь бы не встречаться взглядами с косо смотрящими людьми. Он “обсасывал” каждую вещь настолько детально и дотошно, что к концу всех событий он даже задремал на стуле. Сон получился действительно настоящим, так, если бы тот потерял сознание. В этот день он был особенно сонливым.
Он бы проспал так и до утра, если бы к нему не подошёл продавец, шипящим шёпотом того подзывая.

- Пшёл бы ты отсюда, Новиков. А то придут гвардейцы ещё, предъявят мне, мол, тунеядцев укрываю. Я скажу нет, они повернут голову направо… А тут ты спишь! Ты глянь, тебя даже в окно видно. Центр города! Проваливай, говорю!

Не желая спорить с дедом, тот по-немому повиновался, взял в одну руку на треть заполненную банку воды, встал со стула и поспешил прочь, также как и в прошлый раз вываливаясь из заведения. Чуть не рухнув в снег, тот всё так же целеустремлённо, и даже с некоторой спешкой двинул в неизвестном направлении; так, словно маршрут его был прописан и продуман изначально.
Как и обычно, дорога шла долго, только в этот раз не по главной и оживлённой улице, а по пустующим переулкам. Антон постоянно старался избегать контакта с людьми, предпочитая сворачивать в тёмные (насколько это возможно) места и коридорчики. Ему даже приходилось по несколько раз заходить в различные коммерческие здания и жилые блоки, чтобы зайти с парадного и выйти с чёрного входа. В этот раз, дорога тянулась ещё больше, чем все прошлые...


Смотря на отличную маскировку, вы чувствуете, как к вам приходит РЕШИМОСТЬ.

Вскоре, он подошёл к большому, серому зданию. Это была заброшенная многоэтажка. Большая, железная ржавая дверь с облезлой краской выглядела действительно мощной, и поддерживалась, а большинство окон, чем попало НАМЕРТВО завалили камнями, стройматериалами, мебелью и прочим мусором.
Антон зашёл внутрь, и перед глазами его предстал коридор типичной советской заброшки. На его пути были раскинуты, наверное, тонны различного мусора, тем не менее, через которые при желании можно было пробраться. Ползком, с помощью перепрыгивания или через лазейки и пути. Антон их все знал наизусть, и ему не составило труда пробраться к лестнице.
Поднимаясь на второй этаж, он встретил баррикаду из плотно наваленной в кучу мебели, прямо до потолка. Тот громко, кулаком в неё постучался. За ней послышалась какая-то суета, шажки, а затем, из потайной щели послышался молодой голос.

– А-а-н-нтон, ил-ли к-как там т-тебя? Эт-то ты? П-па-а-.. П-па… Пароль!

– Пароль… Россия.

Небольшое молчание, и резко, (на самом деле, для Антона уже обыденно), половина от этой груды мебели превратилась в громоздкую дверь, которую парень по ту сторону, обеими руками с трудом тянул на себя, успешно ту открывая. Новиков зашёл внутрь.
Дверь представляла из себя прямоугольный кусок фанеры до потолка, поверх которого были искусно приклеены куски мусора и мебели, так, чтобы это смахивало на самую обычную баррикаду.

– Н-надо же, я думал, ты у-у-у… У-умер. У т-тебя есть что-н-нибудь из е-еды? Н-не хочу д-ден… Д-деньги тратить.

Антон молча протянул пареньку смятую банку с небольшим количеством воды. Это была единственная еда Антона. Дозорный с благодарными кивками принял банку, а затем – всё выпил.

– Ф-фу, Б-б-брин-н-н-новск-к-кая! Н-ну, всё р-р-равно с-спасибо. – тот отошёл с прохода, давая Новикову пройти.
Это был невысокого роста гладковыбритый, совсем молодой заикающийся паренёк. У него был смертельного вида речевой дефект. Когда он его приобрёл, ему ничего не оставалось, кроме как уйти в подполье. Здесь он жил тем, что попрошайничал небольшую плату в виде еды и денег за вход. Иногда тот разбирал верхние этажи, из мусора делая укрепления и восстанавливая стены для новых комнат, а всё ценное – обменивал на еду и воду. У него даже здесь была своя квартира, которую он построил сам. Никто уже и не помнил, когда он пришёл сюда: он был здесь с самого основания убежища. Более того, люди даже не интересовались его именем: звали парня просто Дозорным.

Местное подполье представляло из себя довольно крупные торговые ряды, естественно, незаконные. Несколько недель назад, когда давление на сектор увеличилось, и контроль за городом спал, это место, в отличии от остального сектора, расцвело новыми красками. В поисках лучшей жизни, сюда свободно стекалось множество беженцев. Сюда они из Запретного тащили свои товары, недоступные для покупки в секторе: натуральную еду, оружие, книги, даже учебники от Сопротивления.
А как только это место стало прекрасным местным для торговли, оно начало пользоваться популярностью и среди “социального дна” сектора – сюда стекались дефектные личности, преступники, бандиты, алкоголики, смертельно и неизлечимо больные; здесь даже приторговывали вортигонты. И для всех в этом огромном здании был приют.
В качестве освещения обычно использовали свечи, реже – довоенные или самодельные керосиновые фонари (все они, впрочем, не справлялись: помещение было очень тусклым). Изнутри было чрезвычайно цивильно: всюду виднелся худо-бедный ремонт, имелась довольно чистая мебель, декоративные и даже местами настоящие растения, красивые советские ковры (иногда и на стенах). Этажи представляли из себя переплетения рядов с небольшими торговыми комнатками. Все они надежно запирались на ставни, имели прочные двери, навесные и засовные замки. Всюду была пышная продукция на верёвках и полках, и горели сотни огоньков.

Что Антону первым делом и хотелось В ТАКОМ ТО месте – так это выпить. Ведь стоило ему пройти несколько метров, как в нос сразу же бил хмельной запах, напрочь отбивая все мысли о чём-то другом. Того повалило в сторону, а в глазах потемнело; тем не менее, тот двинул в ближайший ларёк-кабак.

– Налейте мне рюмку водки. – он положил на стойку точно выведенную и спланированную сумму жетонов: ровно столько, сколько и должно быть за одну рюмку. Ожидание принятия платы и наполнения рюмки прошло суматохой, и Антон, занюхивая рукавом, опустошил её. Кивнув бармену, тот отправился в своё “путешествие” дальше.
В лицо буквально тыкали своими товарами, горланя во всё горло их названия и цены. Антон опьянел лишь от одной рюмки водки: он не пил очень давно. И только бог знает, НАСКОЛЬКО эта рюмка была долгожданной для него. Алкоголь всегда был отличным решением проблемы аутиста. Тот любил выпивать, ведь это было одним из способов "затупить", наконец, своё сознание и бесконечный поток мыслей. Тем более, в таком маргинальном, насыщенном и очень оживлённом месте избавиться от тотальной перегрузки мозга получилось бы только искусственно.

Шатаясь и врезаясь в грубых людей, случайным образом тот добрался до занятного ларька: вместо мужского баса, его поприветствовала женская речь. За прилавком стояла полного вида русская баба, прикладывая обе руки к груди, чуть ниже шеи.

– Антон, надо же! Ха-ха, а я думала, что с тобой что-то случилось. Как я рада, что ты жив и здоров! – та поставила руки на пояс, и присмотрелась к Антону, схмурила брови, и серьёзно проговорила. – А ты что, не успел сюда прийти, и уже напился, да?

Новиков промолчал, и лишь прильнул к стойке, усталыми глазами разглядывая лицо девахи. Оно было слегка испачкано в чём-то тёмном, имело толстые щёки, маленькие глаза и аккуратный нос; очень тонкие, еле видные брови. Она была одета в пальто, а вокруг её головы – обмотан старенький платок.

– Ох, знал бы ты, что за страсти у нас происходили эти две недели, пока тебя не было. - с этими словами, она открыла какую-то старую банку с, судя по красному цвету, ягодной настойкой, вытащила две советские рюмки откуда-то из под стола, и поспешила наполнить их, один стакан пододвигая к Новикову. – Каждый день приходило по десятку новых человек, и все оружием, представляешь? Как те страсти на границе начались, так все на нервах, говорят, мол, с мобилизацией-то и наших оттеснять начали!

– Смотря про каких ты “наших”… – Новиков сказал первое что придёт в голову.

–Да ну тебя, Антоша! Конечно же Сибиряков, ну кого ж ещё-то? Ещё и граждан усиленно набирать стали, говорят... Видимо, уже забрали мало слишком, так надо ещё им...

– Ну… По телевизору говорят, мол, новая форма эволюции, все дела. Посмотри, какие они сильные, воюют для Альянса. – тот опрокинет рюмку, и вновь занюхнёт рукавом, словив неодобрительный взгляд от девушки. – Идеальные солдаты. Ни эмоций, ничего. Да и думать не надо, только стрелять…

– Вечно ты про этих солдат неправильно болтаешь! Ты мне скажи, как можно вообще жить без эмоций? Ещё и за оккупантов воевать! Не понимаю. Не может человек так жить. Не люди они.

Подобного рода диалоги между парочкой происходили каждый раз, когда Антон навещал это место. Но в этот раз, Катя была какой-то слишком экспрессивной и энергичной, чрезмерно разговорчивой. Очевидно было, что из-за долгой разлуки, у неё не было действительно хорошего слушателя.
Екатерина Михайлова жила тем, что продавала свои закрутки и засушки с осени. В основном, это были огурцы и помидоры, которых в секторе была чрезвычайная нехватка. Она выращивала эти овощи летом, на огороде где-то за стенами города, а осенью, собрав урожай, делала множество изумительно вкусных закруток, которые, по окончании запасов и засушек, за очень дорого, в маленьких баночках продавала в течении зимы. Антону, впрочем, за любезный разговор была не против сделать скидку.

Дальнейшее “общение” прошло как в тумане; неизвестно, что произошло в тот вечер: акт любви или потеря сознания от алкоголя. Ясно одно: проснулся Антон уже поздней ночью в глубинах здания. Голова невероятно раскалывалась, а осмотревшись, Новиков никого не увидел: уже давно все спали, а за зажжённую свечу можно было получить и в кабину.
Ногой опрокинув какое-то ведро, и выслушав глухие ругательства в свой адрес, худо-бедно Антон выбрался на улицу. Шатаясь и чуть не падая, тот пошагал в сторону своего дома. Дорога проходила обрывисто. Тот качался из стороны в сторону, иногда спотыкался о бордюры и прочие препятствия на пути.

“Заебало меня всё. Завтра же начну подготавливаться к побегу. А откуда побег? Из города, или вообще из сектора? Из города, а где сбегать то? Я ведь и место то не знаю. У Катьки спрошу. Уйду из города, найду себе… Пушку какую-нибудь. И пойду к Сибирякам, вон. Или… Или… Не знаю. Куда-нибудь пойду. Да хоть к Павлову!”

После начала нападений, в городе жизнь кардинально переменилась. Со стороны солдат Патруля и Гвардейцев, контроль за городом существенно спал. Надо сказать, что и раньше за такой обширной территорией следить было проблематично. Местный командующий предпочитал не разделять и властвовать, а просто властвовать. Потому, из подполья и с окраин сектора, в центральные его части стали стекаться различные бандитские группировки.
Одна из них не стала исключением. Называлась она просто: “Банда Павлова” – в честь их лидера. Аутист уже давненько был знаком с этой бандой, и они знали его. Лично Павлов регулярно имел с Антона деньги, а тот, ввиду слабой РЕШИМОСТИ не мог ничего противопоставить. Новиков тайно уважал, и в тоже время ненавидел Павлова: несмотря на свою паршивую профессию и характер, жил он по совести.

И то ли маргинальная обстановка на него так повлияла, то ли ночной рэкет этой банды был очень частым, сегодня выдался именно такой случай. В этот день, Павлов выходил с новичком в его банде на “обучение”. И конечно, “объектом для практики” выступил именно Антон.
Даже если бы и хотел, в таком состоянии Новиков бы от них не удрал. На самом деле, дело шло даже не в заточках, что были в их руках, не в скрытности и постоянном ношении страшных бандан, и даже не в их силе и скорости. Дело было в банальном нежелании аутиста убегать: под градусом, он настолько осмелел, что с гордо выставленной вперёд грудью с сжатыми кулаками принял это испытание.

– Здарова, Новиков. Подкинешь на водку нам чего-нибудь?

Совсем не оценив ситуацию, Антон решает идти по пути дерзости.

– А что... Так, на водку уже не хватает? Мало с людей трясёте, а-а?!

– Не кипятись, Новиков. Мне ж на что-то людей кормить надо. Ты, я смотрю, или бухой, или чувство самосохранения вообще проебал в край. Давно по ебалу не получал что-ли? – басом начинал Павлов, разозлённый такой наглостью.

- А я коплю на пальто, и мне... Тоже кушать надо. Отстаньте от меня хотя бы раз в году. Дайте мне дойти до дома!

Покачав головой, Павлов кивнул испытуемому. Последний, в свою очередь, был довольно невысокого роста и худощавого вида. Тем не менее, он имел при себе заточку. Одет он был в тёплую, довоенную мешковатую одежду, капюшон и маску на пол лица. Вида он был довольно молодого, слегка дёрганого и очень энергичного.

– Ты чё, сука, тебе неясно сказали? Тебя почикать, а? Ну давай, давай! – и тот стал скакать влево и вправо, крепко удерживая в кулаках одну заточку. Иногда тот нервно поглядывал на Павлова, однако, от своего отступаться не спешил.

И в этот момент, в голове не самого слабого Новикова что-то щёлкнуло. Мысли заполнила одна лишь злость, месть за унижения. В голове он своей начал прокручивать моменты избиений и унижений, всех знакомств с этими личностями. Ему всё так надоело: даже сейчас, когда он прокручивал мысли в своей голове, он мечтал о том, чтобы это прекратилось. Он мечтал избавиться от своей особенности. Тем не менее, в его голове родился блестящий план. Холодный и расчётливый. Такой план, за несколько секунд, мог родиться только у Новикова.
В поиске чего-то осмотревшись, и как-бы “обдумывая своё решение отдать жетоны”, Антон сунул руку в правый карман своего пальто, и набрал жетонов в кулак. Грабитель, услышав звон монет в кулаке, протянул ладонь вперёд, стараясь не усыплять свою бдительность. Вытащив наполненный монетами кулак из пальто, аутист резким, как удар кобры хуком, врезал прямо по челюсти грабителя.
Он сконцентрировал в этом ударе столько злобы, энергии и силы, что челюсть без какого-либо сопротивления покосилась. В сторону, вместе с жетонами из кулака, словно конфетти из хлопушки, полетели и зубы: даже бандана слетела от такого удара, показав обдолбанную бородатую рожу, уже летящую на землю и стреляющую струёй крови в сторону.

Обомлев от своего успеха, Антон стал стремительно отступать назад, когда увидел, что Павлов уже летел на него. Тогда, он использовал свою осмотрительность. Во время своего движения, тот пригнулся и подобрал кирпич, и замахнулся им на Павлова. Последний, увидев, что противник оказался тоже вооружён, поспешил отступить, ведь Новиков был выше и немного сильнее бандита.
Учуяв страх, со злобными глазами, продолжая замахиваться, аутист стал шагать вперёд, вслед за ним. Хмель, что был в его организме, хоть и притуплял движение и сознание, с прибытием адреналина улетучивался, и теперь Антон был движим одной лишь жаждой мести. Да, меткости ему не занимать: он побежал за убегающим Павловым, и наотмашь швырнул в того кирпичом, остановившись на пол секунды. Кирпич полетел настолько быстро и сильно, что превысил скорость даже самого бегущего Новикова, и угодил прямо в затылок, отправляя врага в смертельный нокаут...

Тот рухнул на асфальт, проскользив по ядовитому снегу, оставляя за собой кровавый след и совершая несколько перекатов. В отдышке, со слезами на глазах, Антон ещё долго смотрел на убитого, пытаясь определить, жив ли тот. Тогда, за своей спиной, он услышал тихий, отдалённый стон, а затем и движения, видимо – тщетные попытки встать. Всё ещё в отдышке, Новиков обернулся и увидел, что первый бандит пришёл в сознание.
Тогда, он подбежал к лежащей на полу неподалёку от него заточке. Не обращая внимания на крики жертвы, с лицом, полного наслаждения от мести, с глазами, налитыми слезами и кровью, тот замахнулся!


УМЫВАЯСЬ КРОВЬЮ СВОИХ ВРАГОВ, ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ НЕОБЫЧАЙНУЮ РЕШИМОСТЬ, ПОБУЖДАЮЩУЮ ТЕБЯ БИТЬ СНОВА И СНОВА!

Было совершенно шесть или семь ударов сверху вниз в область шеи и груди; смотря куда попадало лезвие. Руки и заточка оказались облиты кровью, но тот продолжал бить. Вскоре, когда по всему асфальту огромной лужей растеклась красная жижа, тот отпустил заточку. Уже начиная плакать, тот отошёл от трупа. Вся шея и грудь оказались вспороты, а вечно бледное, напуганное лицо убитого надолго вгрызлись в память Антона.

 

ТОМ ВТОРОЙ

ПУТЬ К ЗВЁЗДАМ
​

Антон уже и не помнит, что случилось, когда он пришёл домой. Ясно было лишь одно: он убил двух человек, и что-то надо было делать. Тот проснулся от очень крепкого сна, и тревожно осмотрелся в квартире; уже сейчас его хватила паническая атака. Хоть руки и пальто были вечером отстираны им же, он понимал, что жить так больше нельзя. Особенно после того, что он натворил: сколько же людей он может убить там, на воле?.. Первым делом он ринулся к окну, быстро осматривая улицу под собой. К тому моменту был уже ранний вечер. Нет, никого из обороны не было. Тогда, он подбежал к вешалке, снял своё пальто и вновь нацепил его на себя.
Выйдя из квартиры в подъезд, а из подъезда на улицу, тот чуть не потерял сознание от свежего воздуха; тем не менее, продолжал свой путь. Он специально обошёл место преступления, чтобы не вызывать лишних подозрений. Тот двигался в сторону самого крупного здания в округе - Нексус Надзора. Он не обращал внимания ни на кого и ни на что. Он был чрезвычайно бледен и бессилен; но времени прохлаждаться и тратить силы на еду не было, следовало брать свою судьбу в кулак. Только ради этого он находил в себе силы идти вперёд.

Он выбрал путь модернизации. Новиков читал, что прихвостни Павлова найдут и убьют его, как только прознают о его преступлении. Он мог просто покончить с собой, однако посчитал, что к этому подготавливаться слишком долго, да и, выпав из окна, можно себе и просто ноги переломать, а верёвку ещё поискать надо... По правде говоря, он искал любой способ покончить со своими чувствами, мыслями, разумом. Не сказать, что это было рациональное решение; тем не менее, трезво думать ему надоело. Он делал это всю жизнь.
Наконец, он подобрался к центру города, где, около входа в Нексус, стоял сотрудник Гражданской Обороны; как их, среди простого народа называют – Гвардеец.


Смотря на утешителя, вы понимаете, что обратной дороги нет. Вас ждёт последнее испытание, отчего вы РЕШИТЕЛЬНЫ, КАК НИКОГДА!

Именно здесь проходил “отбор” кандидатов на службу в СЧО (Сверхчеловеческом Отделе). На самом же деле, по некой "особой директиве", местные гвардейцы пропускали всех желающих; за исключением, если у тех была видимая дефектность. Завидев медленно идущего в его сторону Антона, тот потёр дубинку.

– О, инициативный гражданин! Добрый вечер, извольте назвать ваши данные.

– Я… Антон Новиков, восемьсот тридцать два… –- Хриплым голосом проговорил тот. В этот день, Новикову вообще не хотелось думать и говорить.

– Хм. Что с тобой, Новиков? Ты выглядишь одиноким. Я могу это исправить. После модернизации ты никогда не будешь одинок. С тобой будут действовать твои товарищи по оружию!

Не ответив юниту, Антон подошёл ближе. Серыми (в прямом смысле) глазами смотря в снег под ногами, тот поднял взгляд свой на юнита. Переползая взглядом с ног до головы, тот устремил взор на его окуляры. Это был первый его случай, когда он встретился с кем-то взглядом. Причём так нагло и смело, так, что сам охренел от своей РЕШИМОСТИ.
Он смотрел ему в глаза настолько долго, что глаза его стали мокрыми, голова заболела, а губы задрожали. Он был на грани, чтобы вновь заплакать. Взгляд его был столь обижен и расстроен, но при этом, он выглядел столь РЕШИТЕЛЬНЫМ, что даже Гвардейцу стало не по себе. Увидев, что парень уже почти плачет, тот лишь одной рукой приобнял его за плечо.

– Знаю, знаю, жизнь жестока и всё такое, эм-м… Уверяю, модернизация всё исправит. Иди, Новиков. – выдавливая из себя слова поддержки, юнит открыл гражданину большую раздвижную дверь. – По коридору и направо. Там будет поезд, садишься в капсулу и ждёшь, пока тебя отправят. Давай, Антон, модернизация ждёт.

Антон зашёл внутрь. Впереди предстал коридор, всюду окружённый металлическими стенами Альянса. Ноги его подкосились. Тот пошёл вперёд, и завернул за угол. В глазах темнело. Хотелось уйти, но РЕШИМОСТЬ, словно божья сила подбадривала двигаться вновь и вновь. Подобного рода противоречия и колебания были нередки в решениях Новикова, но сейчас они достигли своего апогея.
Вскоре, почти доходя до платформы поезда, тот упал на колени, совсем обессилев. Всё-таки, он не выдержал. И расплакался. Ему никто не мог помочь в этом огромном и холодном здании. Он был совсем один. Все покинули его. И лишь один бездушный солдат, на высокой платформе стоял, словно манекен. Для него, по правде сказать, не была новостью эта мелодрама: ему было фиолетово на проблемы аутиста; он даже не смотрел на него. Он дожидался, пока парень наконец сядет в капсулу поезда, словно охотник, ожидающий попадания жертвы в капкан. Антон же, в свою очередь, завывался и заливался слезами. Даже если бы и хотел, он не смог бы повредить ничего в этом коридорчике.
Вскоре, не прекращая плакать, на четвереньках тот пополз в сторону поезда. Тело его колебалось, и ему хотелось повернуть назад, но вспоминался диалог с метрокопом.

“Может, уйти… А если я подведу его, выйдя отсюда? Я буду трусом в его глазах. Нет. Вернуться нельзя, меня убьют!”

Тогда, в глазах и голове его вновь стали прокручиваться мысли. Он прокрутил почти всю свою жизнь у себя в голове. И твёрдо решил: “ВСЁ! СЕЙЧАС Я ИДУ!”. Пошатываясь, тот встал с колен на ноги, и твёрдо ступая, подошёл к поезду. Каждый шаг ощущался, словно ему ломали кости, каждый вздох ощущался болью в груди. Но каждый раз, он находил в себе силы идти дальше. Всякий раз он преодолевал боль, и, наконец, дошёл до капсулы. Сил оставалось ровно на то, чтобы залезть внутрь. Поезд отправился...

Спойлер: Теория Косинуса. Терминология.

Устройство головного мозга человека изначально различается по привычным нам долям мозга, ответственным за ту или иную деятельность организма. Однако, солдат Патруля имеет ещё деление на более мелкие, особые деления. Они определяют “Зоны воздействия” чипов на ту или иную область коры головного мозга.

Чип – это небольшое устройство, представляющее из себя своеобразный процессор. Оно таит в себе гигабайты, если не терабайты данных, и высокотехнологичными нейроконнекторами (для калибровки которых эти данные и нужны) напрямую подключены к мозгу (в основном – его, как ни странно, нейронам, для прямого влияния на них с помощью волнообразных движений, алгоритмы которых и скрыты в этой калибровке). Именно они выполняют практическую роль в управлении солдатом, и почти всегда безотказно выполняют свою работу. Чипы покрыты легчайшим металлом Альянса, однако и это способно с очень мизерным шансом защитить солдата от попадания напрямую в голову; однако, в таком случае, тот или иной чип будет выведен из строя, мозг окажется повреждён, и солдат в любом случае окажется дефектным и подлежит утилизации.
Ну, или же, он может дезертировать…

Также, есть мизерный шанс рикошета с утилизацией чипа, но без повреждения мозга солдата. Такое возможно, разве что, от осколков или ударов холодным оружием, ведь пистолет, вероятнее всего, просто пробьёт чип насквозь, если, конечно, пуля не пройдёт по касательной. Но в любом случае, некоторые функции организма солдата выйдут из строя, поэтому его рекомендуется в кротчайшие сроки отправить в Нова Проспект на ремонт.

Устройством обычно называют чип, имеющий как минимум одну дополнительную функцию, активируемую извне с помощью специального оборудования. К примеру – функция умертвления в УБВИРС (будет пояснено позже).

Блок Управления/Регулятор – это специальная консоль, идущая вглубь головного мозга (для это делается специальный вырез ненужных/заменяемых механическими деталями частей мозга), допускающая вмешательство со стороны системы Нова-Проспект. Зачастую, взаимодействие с консолью происходит с помощью специальных манипуляторов/ штекеров.
Через них, в зависимости от выбранного алгоритма (повышение/понижение/стерилизация/перевод), устанавливается специальное Програмное Обеспечение (далее ПО). Новые данные для чипов отправляются по небольшим проводам (в редких случаях – через нейроконнекторы), и разблокируют/блокируют те или иные функции мозга, реже – улучшают.

Модуль – специализированное устройство, допускающее вмешательство извне, но в основном действующее автономно. В основном, совершает организаторскую деятельность. Неразрывно сотрудничает со всеми чипами, регуляторами и так далее.

Система – чип с комплексом функций, направленных непосредственно на улучшение мозговой и физической деятельности юнита Патруля.


ПО/Предустановки – группа алгоритмов, представляющих из себя незамысловатые строчки кода для нейроконнекторов, позволяющих им двигаться в том или ином положении, непосредственно влияя на деятельность мозга, разблокируя/блокируя различные функции, устанавливая курс поведения.

Ниже дана примерная схема устройства головного мозга Солдата Патруля. Каждый номер соответствует названию и назначению.

Спойлер: Теория Косинуса. Устройство мозга солдата Альянса.

1. Устройство Беспрекословного Выполнения И Регулировки Самосохранения (УБВИРС)
Крупный чип, установленный поверх извилин. Является “Генштабом” мозга; имеет встроенный разъём для активации алгоритма умертвления – отключение ВСЕХ запчастей и нейроконнекторов. Юнит не может жить без некоторых компонентов, вроде Шлюза (см пункт 12), а потому почти сразу же умирает.

2. Чип контроля речи
Стандартный чип. С помощью нейроконнекторов, по заранее выведенному алгоритму влияет на извилины мозга с помощью небольших вибраций и мельчайших движений этих самых коннекторов. Такие движения стимулируют активность мозга в нужную сторону.
В нашем случае, движения строятся так, чтобы влиять на отдельные извилины, и блокировать произношение тех или иных фраз, оставляя лишь заданные программой, влияет на манеру речи.

3. Чип Верности
Тот же тип, что и контроля речи, только в этот раз, безо всяких исключений, цензура накладывается уже на МЫСЛИ измены Альянсу в виде усомнении в приказах вышестоящего, непосредственного вреда империи.

4. ОБУ – Опциональный Блок Управления
С помощью штекера (как раз для него и сделаны эти маленькие синие отверстия в чипе) в этот блок закачивается новая информация. Необходим для установки и обновления ПО.

5. Чип подавления самосознания
Ограничивает возможности носителя самостоятельно принимать решения, допуская лишь соблюдения приказов вышестоящего. Чип подключён к Чипу Улучшенного Слуха (см #8). При распознавании команд от вышестоящего, и в зависимости от разных принятых кодов, нейроконнекторы двигаются в выбранных направлениях, либо ограничивая, либо освобождая юнита в принятии собственных решений в той или иной сфере (см. Сверхчеловеческий отдел – Директивы и Аббревиатуры).

6. Чип подавления эмоций
С помощью нейроконнекторов, чип блокирует выработку многих гормонов, среди которых и дофамин. Если быть точнее – их обработку в гипофизе и эпифизе. При получении гормонов (не факт, что у солдата они вообще вырабатываются из-за искусственных изменений в его организме), мозг их просто не обрабатывает, а блокирует.

7. Регулятор поведения и ВП (Воинской Подготовки) – представляет из себя крупный шлюз, через который напрямую в единицу вставляется прибор. Через этот прибор устанавливается комплекс необходимой для солдата информации и памяти о воинской подготовке, корректирует поведение единицы в связи с названными предустановками. Влияет почти на все чипы в организме.

8. Система улучшенного слуха
Локатор, напрямую усиливающий мощность человеческого уха (с другой стороны расположен другой такой же). Благодаря оптимизации принятия и переработки информации, увеличивает ещё и реакцию, а также пространственную ориентацию. Заметно работает только у GUARD.

9. Модуль контроля памяти
Семь белых ячеек, располагающихся на чипе и вмещающих в себе сотни терабайт информации: используются для хранения боевого опыта. Используются в противовес занятым другими модулями извилинам, отвечающим за хранение памяти.

10. Система Улучшенного Контроля Над Организмом (СУКНО)
Группа небольших процессоров, с гораздо большей скоростью обрабатывающей “приказы” мозга, и распределяющей информацию с ней на другие модули и чипы. Система предотвращает возникновение ошибок в сложном строении головного компьютера, служит в качестве центральной распределительной силы. Если вывести её из строя, то большинство неавтономных частей мозга попросту не смогут продолжать работу из-за возникнувших конфликтов. Если же единице удастся попасть в Нова-Проспект целой и невредимой, в любом случае всю систему придётся обновлять и перепрошивать, что сводит на нет сохранение боевого опыта солдата.


11. Система Опциального Улучшения Восприятия (МОУВ)
Многими биологами Сопротивления, система прослыла незамысловатым названием: “Насекомовы Глаза”. И вправду, вся область воздействия данной системы усеяна специальными микро-датчиками, собирающими информацию со всего организма с помощью нервной системы. Также, эти датчики напрямую подключаются ко всем чипам в мозге, имеют тактильную информацию, улучшенную информацию с глаз и ушей.
Данная система позволяет в точности улавливать и обрабатывать любую информацию, получаемую органами чувств. При модернизации она существенно увеличивает реакцию, и также является опционально настраиваемой. Так, для снайперов характерно улучшенное зрение, дальномер “на глаз”, обострённые чувства слежения и упреждения. Это помогает компенсировать многолетний опыт, который зарабатывают профессиональные снайперы Сопротивления.
Для охранных единиц характерно повышение реакции, в то время как рядовые единицы, зачастую, не обладают подобными модернизациями, и влияние системы лишь ускоряет работу мозга во время стрельбы (меткость).


12. Шлюз установки предустановок
Глубокий разъём для подключения гарнитуры. Именно в неё вводится основное, изначальное ПО солдата сразу же после модернизации, перед отправкой на службу. Необходим для перепрошивки и перевода единицы в совершенно другой отряд.


13. Чип улучшенной реакции
Вспомогательный чип МОУВ. Увеличивает также концентрацию, и солдата, с модернизированным чипом реакции, невозможно отвлечь другими факторами, кроме как назначенной задачи. Допускаются отвлечения в рамках задачи.


14. Система заглушения боли.
Чип с самым крупным количеством нейроконнекторов. Они глубоко и намертво внедрены в кору мозга, так, чтобы блокировать большую часть нейронов, отвечающих за боль. Посередине располагается зонд, глубоко вставляющийся в головной мозг. Внутри зонда расположены провода и выдвижные нейроконнекторы. Этот зонд блокирует те же нейроны, но уже на более глубоком уровне. Тем самым, большую часть боли единица не испытывает; лишь в самых критических ситуациях, когда боль доходит до своих апогеев. И то, в этом случае это вызывает не страх или отчаяние, а лишь сигнал о том, что с организмом что-то не так, и требуется срочное лечение.


15. Регулируемый Модуль Увеличения Самостоятельности (РМУС)
Также одна из центральных подсистем. Занимается регулировкой всех чипов, связанных с самостоятельностью и инициативностью, опять же, только после установки нового ПО в Нова-Проспекте.

Итак, модернизация прошла успешно. Рискованным было только изменение мозга. Тем не менее, всё обошлось. Система превосходно работала с мозгом человека, но что они ожидали от появления на конвейере человека, с существенными отличиями во внутренней работе мозга? Все его нейроны имели различную от обычной систему работы, а потому, значительная часть нейроконнекторов просто не попадала в свои цели, “танцуя” впустую.

Если бы чип четырнадцать не работал, то это приносило бы постоянную головную боль.
Но к счастью, у Антона никаких изменений, связанных с физиологическими способностями не было, за исключением, наверное, избегания зрительного контакта, так что модуль под номером четырнадцать, да и все остальные, связанные непосредственно с телом – работали более чем исправно. Ну, процентов на семьдесят точно.
И если сравнивать с остальной работой чипов, то они работали на 20%. С памятью здесь произошла аналогичная ситуация, как и с самой первой стерилизацией. Но что занятно: теперь, модуль контроля памяти работал очень хорошо, примерно как модуль заглушения боли. Он даже незначительно облегчал недуг аутиста. Конечно, постоянный поток мыслей никуда не делся, однако, теперь он сохранялся на универсальных “дисководах” для информации. Кратковременная память теперь не забывалась, а мозг был защищён от перегрузок. Но это, конечно, пока система не затроит или место не закончится…
Несмотря на неполную работу чипов, они всё ещё функционировали. Сознание солдата-аутиста оказалось “заморожено” под толстыми слоями железа, проводов и прочей кибернетики, а также в целом его безынициативности. И только невероятный прилив РЕШИМОСТИ, великое воспоминание способно было растопить сознание, подорвать веру в Альянс и вновь помочь взять судьбу в кулак, как это было до этого! Вновь овладеть разумом, вновь пойти наперекор судьбе и системе.

Первое задание для необычного солдата началось за пределами города. Одним пасмурным днём, в канун нового года, солдаты патруля шли по широкой дороге, пересекая мост. Вокруг виднелись удивительные снежные пейзажи руин былой, великой цивилизации. В прошлом, скорее всего, это была ещё одна промзона, ныне заброшенная и разбомбленная. Снег, естественно, был нечищеный, и доставлял уйму проблем продвигавшимся вперёд солдатам. Пара таких долгих “прогулок” – и прощайте листы брони на ногах!

Несмотря на все трудности, в голове летал лишь один приказ: ЗАЧИСТКА. Группе аутиста, состоявшей из дюжины таких же, как он, предстоял штурм крупного здания. Это был целый комплекс, состоящий из двух частей. Планировалось зайти с двух входов – через парадный, и через окно в левой верхней части здания, чтобы взять готовящихся к празднику в клещи. Местный командир взял отряд из трёх человек на заход с окна. Антону, по стечению обстоятельств, приходилось с оставшимися солдатами идти через парадный, и в этой колонне он шёл самый первый.
Поначалу сражение шло отлично: распилив дверь, группа Новикова провела зачистку первого помещения. Благо, оно было совсем небольшое, и хоть содержало в себе пару постовых и баррикад, не представляло особой опасности, ведь все сейчас заняты были совершенно другим. Тем не менее, услышав одновременно начавшиеся выстрелы, база подняла тревогу.

Разобравшись с первой комнатой, солдаты подошли к двери, и Новиков, обеими руками поплотнее удержавшись за свой пистолет-пулемёт, с ноги выбил одну из дверей. Та от дури аж пролетела вперёд, и группа залетела внутрь, начиная зачищать помещения напротив, и вроде бы, Новиков тоже должен был что-то сделать! Вот, он наводит его, собирается стрелять по всему что движется, и… Что это с ним?...

А Новиков… Застыл. Опустив оружие, он устремил свой взгляд на объект, стоящий посередине помещения. Большая рождественская ёлка, украшенная старыми, советскими новогодними игрушками. Некоторые из них – самодельны. По потолку была протянута тусклая гирлянда. Ёлка была настоящей, стояла на небольшом подносе, доходила, чуть ли не до потолка. Под ней были скромно упрятаные в картонные коробки и завёрнутые газетой подарки.
Вскоре, в помещении Новиков остался один. Из-за угла на него выбежал заряженный гвардеец. У него в руках была плазменная винтовка, и тот сначала смотрел на него с полным неодобрением, уже готовясь выпустить весь магазин в нарушителя покоя. Но тот, увидев, что солдат не сражается, был глубоко изумлён.
Да, сибиряк имел обязанность выпустить в него магазин, однако, палец нажать курок просто не поворачивался. Он лишь смотрел на солдата с широко раскрытыми глазами. В его голове прокрутилась мысль: что, может у солдат Альянса тоже есть чувства? А вдруг, всю его службу его обманывали, говоря, что он воюет против машин без чувств, а на самом деле… Может, все они испытывают эмоции, но не могут нам об этом сказать, как... Зомби?
Сибиряк смотрел на солдата сначала с жалостью, а затем и сочувствием. А последний… Просто не мог ничего сделать. Он был скован своим изумлением, пробуждением своих воспоминаний ещё из самого детства. Вот, чего ему действительно не хватало всё это время. Старые, добрые воспоминания, давным-давно замороженные, но столь мгновенно вернувшиеся.


Несмотря на выстрелы на фоне, рождественские огни пронизывают ваш защищённый компьютерами разум, постепенно наполняя вас РЕШИМОСТЬЮ!


Минута рождественского перемирия длилась недолго. Пощадившего Новикова сибиряка, тут же изрешетили альянсовским огнём в спину. А аутист… Он продолжал так стоять. Стоял он ровно до того момента, как с верхних мешков с песком вдруг послышался шквальный огонь из стационарного пулемёта. Ёлка была уничтожена в ходе перестрелки между пулемётчиком и единицами Альянса, сосредоточенных только на битве. Встряхнув головой и увидев, что ёлка падает, солдат поспешил нырнуть за угол, испытывая скупой страх за свою жизнь.
Он пытался понять, что с ним произошло, откуда он помнит про эту ёлку. Он начинал осознавать себя. И как первобытный житель племени при открытии огня, Антон задавал себе вопросы: “А кто я? Зачем я здесь?”

Но он понимал, что сейчас не время для размышлений: даже сейчас он понимал, что не стоит отличаться. Идёт какое-то сражение, в котором он или обязан быть победителем, или не быть вообще. Приказ брал верх. Тогда, он стиснул в руках свой автомат, и побежал за угол, подготавливаясь к началу штурма второго этажа. Постепенно, Антон начинал терять контроль, ведь мысли теперь концентрировались не на разрушенной ёлке, а на сражении. Одно он помнит точно: они победили.

Антон сделал много выводов с той операции. Он понял, что лучше не выделяться, и в тоже время, он не понимал, что ему не хватит ни духа, ни РЕШИМОСТИ дезертировать. Нужно было ждать удобного случая, или события, при котором эта самоуверенность бы появилась. К сожалению или к счастью, новой операции не произошло. Следующий выход из стазиса произошёл во время обращения местного командующего к половине мобилизованных.

– Итак, господа мобилизованные... В новогоднюю ночь, за кротчайшие сроки нами были взяты подступы к… Ах, кому я всё это рассказываю… Короче, вы мне больше не нужны, садитесь на поезд.

Солдаты покорным строем отправились на плац. Новиков пошёл вместе с ними. Без лишних вопросов, тот погрузился на поезд. Капсулы захлопнулись, а поезд поехал.

Темнота. Глухой и холодный стук езды поезда продирал до самого сердца. Антон вновь осознал себя. Тот не мог пошевелиться, - лишь рассуждать. Ему вновь стали приходить еле уловимые видения о минувших временах. Забавно, что раньше он ненавидел эти мысли и постоянно пытался прогнать, а теперь, во время дороги, цеплялся за любую возможность ухватиться за них, попробовать их, вспомнить, поразмышлять вновь. Вновь он столкнулся с противоречиями.

Здоровая мысль шла в прямую конфронтацию с волей программного обеспечения. Как раньше, в солдате боролись два волка: Идеальный солдат и оккупант. Предатель и коллаборационист. Страдалец и алкоголик, душа компании и преступник. Способный постоять за себя, и убийца. В мире нет абсолютного зла, и абсолютного добра нет.
Спору нет, в его голове оставались остатки прежних воспоминаний, но… Сможет ли он найти в себе силу их ВСПОМНИТЬ?


“Кто я? Что я здесь… Нет, Альянс… Я должен вспомнить. Должен… Нет. Альянс. Нельзя отличаться. Альянс. Помоги мне. Я… Чудовище… Брошу всё… Уйду… Как здесь… Тесно. Мама… Альянс. Решимость. Нужна... Решимость.”

 

Спойлер: Откройте после прочтения.

Все сведения о работе мозга людей с РАС, с небольшими приукрасами и изменениями, были взяты из общедоступных научно-популярных источников в интернете. "Теория Косинуса" создана на основе функций солдата Патруля, изменчивости его программного обеспечения, прибавок и прочих сведениях, а также пропагандистских граффити с сервера. Рисунок, представленный в теории, был одобрен лично Димидроллом. Имеют ли данные теории право на жизнь, или же нет - решать только читателю. Тем не менее, в общих чертах я старался расписать и аргументировать, почему Новиков не умер при модернизации. Можно считать, что он выиграл /roll. Особенности очистки памяти также являются сугубо моей фантазией, основаны на изменчивости нейронов головного мозга людей с аутизмом. Никого не хотел оскорбить и ни к чему не призвать, всех с новым годом.

 

Когда нибудь люди начнут понимать и отыгрывать ОТА не на основе игры на юнионе, а на основе собственного анализа в HL2. Если ты решил писать квенту на фракцию, то соизволь углубиться в ее лор или хотя бы пройти халву 2 обращая внимание на войслайны ОТАшников, исходя из которых становится понятно что они не роботы с высером вместо мозга. Удачной игры на "боевой единице", скуф

 

Доброго времени суток.

Довольно не плохая история, лично мне зашло, но и без косяков тоже не обошлось.
Замечены некоторые опечатки, их не много, но они есть, кидаются в глаза, но это лишь подтверждает факт рукописного ввода.
Стиль повествования автора, лично для меня выше всяческих похвал, детали, бэкграуд персонажа раскрыт, как в целом и его характер, мне понравилось что автор начал считай с самого начала, описал жизнь Новикова с такими деталями, именно такой бэк я считаю наиболее подходящим для квенты, хотя в некоторых местах, объем можно было бы убавить, кажется явно лишним, но это уже мои придирки.
На самом деле, первая часть истории выглядит очень хорошо, к ней у меня нет фактический никаких претензий, однако вторая часть уже начинает вызывать вопросы, в частности о целом подпольном логове толи анти-социалов, толи беженцев, разницы в целом то и нет. Вторым вопросом является факт появления Павлова в этой истории, т.к появляется он фактический мгновенно, и фактический тут же погибает, и вот на этом этапе возникает еще один вопрос, главный герой выпил 1 рюмку водки, после этого, прошло долгое время, но автор указывает на то, что Новиков кинулся на бандитов с оружием, да еще и зверский убил одного из них.. Далее описывается ситуация уже дома, и то, как Новиков уходит сдаваться, тут в очередной раз возникает вопрос, а что? В ОТА берут каждого кто подойдет в Нексус Надзора? Достаточно спорное решение. Поведения главного героя за ОТА, явно показывает его брак, он ведь не один штурмовал помещение, правда? Почему тогда командные единицы не заметили что-то не ладное в поведении Новикова?

Как уже сказано выше, первая часть квенты мне понравилось, вторая не очень, но эта история возможно имеет место быть, этим сообщением я высказываю свою точку зрения, квента выполнена достаточно хорошо, но вердикта я не оставляю, лишь отмечу тот факт, что квенту нужно "шлифануть", и прошу моих коллег так же ознакомится с историей и высказать своё мнение.

Всего доброго!

 

Привет!

Квента с моей последней рецензии изменилась, в лучшую сторону, похвально что автор ее переписал.
Что на счет вердикта, я попросил коллег что-нибудь написать по квенте, но судя по всему, у них пока на это нет времени, что грустно.
По этому, думаю что одобрить данную квенту можно, действительно написано хорошо и интересно, хотелось бы посмотреть на отыгрыш в рамках сервера за подобным РП.

Отдельно хотелось бы сказать пару слов за сам характер персонажа, персонаж находится в смуте, он не понимает что происходит, вообщем, понравилось что автор именно подчеркивает это.