Меня зовут Мирослав Каренин. Я никто. Никем не был и никем остаюсь быть. Вся моя жизнь – это сплошное разочарование, а люди, которых я считал семьей, умерли. Цикл жестокости и унижения сопровождали меня всю мою жизнь. Я бы давно сдался, встал бы у края чьей-нибудь крыши, шагнул в пустоту и обрел бы желаемый покой. Наверное, это лучше чем страдать от потерь, а вы как думаете? ПРОЛОГ. Мой путь начинался с низов. Я никогда не был в теплых отношениях с порядком Альянса, из-за этого мне не светило теплое укромное место в квартирах для лоялистов, хорошая еда и достойный заработок. Но даже в таких условиях я мог существовать, не обрекая себя на голод и смерть где-нибудь у сырого водостока. Еще молодым, когда мне было 33 года, а в кармане лежал только старый буклет с пропагандой, помню его, как будто это было вчера, меня взял под свое крыло местный лавочник из Индустриального района Города 17. Худощавый мужичок лет 50, вечно сгорбленный, лысый и с постоянно торчащей щетиной. Он продавал горожанам лапшу. Я работал у него грузчиком, помогал заносить коробки на кухню, которые привозили рационные поставщики. Все было по закону, как поднабрался опыта, Перри, так, кстати, звали мужичка, быстро трудоустроил меня официально. Жизнь стала налаживаться. От постоянной физической работы я стал крупнее, плечи стали шире, а ноги крепче. Мужичок вечно подшучивал надо мной из-за этого, мол, теперь меня надо кормить за двоих. Мы быстро подружились с ним, хоть временами он был и редкой врединой. Возраст, наверное. Так мы просуществовали ровно 5 лет. Перри сильно заболел, ему диагностировали онкологию левого желудочка сердца, а врачи лишь пожимали плечами. «К сожалению, это хроническое. Курс лечения скоро перестанет оплачиваться за счет больницы, дальше лекарства покупать придется вам» – твердили доктора. Очевидно, что им не было никакого дела до бедного мужика, да и сам Перри все прекрасно понимал. Вечером, после очередного похода в больницу, который был последний в обязательном курсе, Перри вернулся обратно в лавку, закрыл витрину, уселся на деревянную табуретку и смотрел в стену. Никогда еще я не видел его настолько раздавленным. Денег на поддержание здоровья у нас не было. Даже если сложить все наши с ним деньги, и половины от нужной суммы не набралось бы. Я убирал пустые коробки к мусорным контейнерам, когда увидел, что он сидел там. Я решил поговорить с ним, не мог я оставить его один на один с собой. Страшно представить, что может сделать с собой человек полный отчаяния. Я тихо зашел на кухню. Перри все также сидел и смотрел в стену. На нем не было лица. Как мне тогда хотелось хоть чем-то помочь ему. – Шеф? Вы как? – тихо спросил я его. – А, это ты. Чего ты приперся так поздно? Учти, еды, чтобы откормить твою тушу, у меня нет. – Я тебя проведать пришел. Не хочу оставлять тебя одного с таким грузом. – Хех, каким еще грузом, сынок? Я может уже в возрасте, но задницу еще надрать смогу! Так что, ты это, свои бабские вещички тут не устраивай, – довольно оживленным голосом ответил мужичок. Перри всегда отличался неизмеримой гордостью. Он считал, что показывать слабость перед другими равносильно унижению, и старался объяснить это мне. – Ты тут эту драму из-за слов докторишек разводишь? Да посмотри на меня! Я еще всех вас переживу! – уверенно произнес Перри. – Просто…. Дай мне знать, если что-то понадобиться, хорошо? Мужичок встал с табурета, подошел ко мне и положил свою руку на мое плечо. Он смотрел мне прямо в глаза. Этот взгляд навсегда запал мне в душу, он излучал теплоту и чувство семейного очага, но в тоже время был слабым и тусклым. Было четкое ощущение, что через этот взгляд Перри хотел попрощаться со мной в последний раз. – Отдай ГСР лавку, когда…. В общем, когда время подходящее придет, – тихо, чуть ли не шепотом, произнес Перри. – Я…. Я просто…. Не успев выслушать фразу, я обнял его. Я просто стоял и обнимал его. Этот человек подобрал меня с улицы, дал крышу над головой, а может, заменил мне отца. Как бы мне не хотелось отпускать его. Сколько всего я не успел сказать ему перед прощанием. Через два дня онкология дала о себе знать. У Перри случился приступ, который остановил его сердце. Его тело сразу же забрали медицинские работники, поэтому я не смог как подобает проводить его в последний путь. Наверное, поэтому, тогда на кухне Перри так смотрел на меня, зная, что не сможет попрощаться со мной перед смертью. Как мой наставник и просил, я отдал лавку. Купил билет до лесопильной станции и стал работать лесорубом, благо комплекция позволяла. В город возвращаться я больше не планировал. ГЛАВА 1. МЕСТО, ГДЕ ТЕБЯ УЖЕ НЕ ЖДУТ. – Каренин! Куда ты, мать твою за ногу, толкаешь ствол? Из-за тебя теперь придется его разворачивать! Штраф! До конца дня работаешь за половину ставки! – кричал откуда-то с холма бригадир. Уже два месяца после приезда я работаю на лесопилке «Бревнов», а заработать удалось максимум одну зарплату. Этот урод, Коровченков, вечно ищет у нас какие-то ошибки. Конечно, его за это погладят по голове и дадут премию, а может, и к лоялистам отправят. Так сложилось в головах людей, что образ мерзкого начальника выглядит примерно так: низкий, в очках, зализанные назад сальные волосы и мерзкое прыщавое лицо. Именно так и выглядел Коровченков. После того как умер Перри, я решил сбежать от жизни в городе, где люди как животные, готовы сожрать друг друга за хорошее к ним отношение со стороны Альянса. Жалкое зрелище. Но, по правде говоря, тем, кто вставал ребром против общественных норм, тоже приходилось несладко. 15 лет назад я впервые попал под стражу. Попался на несоблюдении комендантского часа или что-то типа того. До сих пор помню, как из меня выбивали всю дурь, потом бока заживали месяц. Отсидел я там, да отправили гулять на все четыре стороны, а в придачу еще навесили очков нарушения. Ох, как мне тогда жилось несладко. Работа? Пожалуйста, убирай помои. Поесть? Угощайся ошметками с пола. Поспать? Картонка в переулке всегда ждет тебя. Бюрократы решили, что это должно сломать меня, что я прогну спину под ноги режима и буду послушной собачкой. Да не тут, то было. Честно, оглядываясь назад, я был еще тем идиотом. Самоуверенным, рвущимся напролом идиотом. Если спросить меня сейчас, что двигало мной в мои юные дни, то ответить будет сложно, но реально. С момента моего прибытия в Город 17 я старался идти по течению. Делать то, что делают другие, говорить то, что слышал из уст окружения, слушать тех, перед кем склоняла свои головы толпа. В этой серой массе я долго не мог понять, кто я есть. Каждый день я искал ответ на этот вопрос, но лишь слышал свой номер, который твердил каждый бюрократ. Но, черт возьми, я не номер с ножками! Меня зовут Мирослав! Мирослав, мать его, Каренин! Все, кто живет, жил и будет жить в этом городе и в его пределах толком не знают, что было раньше. А мне кажется, что все было как и сейчас. Одни угнетали других. Может, так заложено в людях с их появления? В общем, долго в таком порядке я жить спокойно не мог, мне хотелось понять, какую роль я играю в этом мире. Рабочий день закончился. Я получил свои никчемные 50 процентов от дневного оклада и направился к рабочим баракам. Дряхлые деревянные хижины высотой около двух метров стояли полукругом недалеко от лесообрабатывающего корпуса. Моя халупа стояла слева с краю. Жил я там со всей своей бригадой №3, которая состояла из четырех человек: я, еще двое лесорубов и бригадир. Правда, Коровченков жил не с нами, а в корпусе для руководства, он и лучше и симпатичнее был, самый раз для такой персоны, чтоб он сдох. Внутри барака стояло три тумбы и три кровати. Душ и туалет был на улице, а точнее мойся в ближайшей речке-вонючке и туда же гадь. Мои соседи уже пришли со смены и сидели друг напротив друга и о чем-то говорили. – Ну, здорова, работяги! – окликнул я парней, входя вовнутрь. – Что расскажите нового? – Здорова, Славка! Дела паршиво, Бобу сделали выговор, говорят, что он, видите ли, не ровно клал бревна на станок, из-за чего одна половина при распиле получалась больше другой. Ну не тупизм? Короче, мой братишка сегодня без оклада, а жаль, – ответил парень по имени Говард. – Да…. Такими темпами мы скоро будем работать в минус, – ответил с усмешкой Боб. Говард и Роберт (сокращенно Боб) были братьями-близнецами. Оба светловолосые, среднего роста, голубоглазые. Я бы путал их, если бы Говард не носил усы, которые, к слову, не очень ему шли из-за его круглого лица. Братья были не разлей вода, всегда во всем друг другу помогали и были очень доброжелательны к окружающим. – Видимо, сегодня только мы с тобой, Говард, при деньгах? Эх, правда до меня тоже докопались и там…. В общем, половину оклада я все-таки заработал. – Получается так. Ладно, время уже позднее, а нам в пять утра на работу, так что ложимся спать. – произнес Говард. Рабочее время было с пяти утра и до восьми вечера. Мы всегда ложились спать раньше, чтобы нормально высыпаться. За сонное самочувствие, следует добавить, тоже делали выговор, а могли и наказать похуже. Однако этой ночью мне спалось. В голову лезли разные мысли, что мешало мне расслабиться. Я решил выйти на задний двор и подышать лесным воздухом, дабы голова, наконец, проветрилась и я смог вернуться в постель. За сетчатым забором луна освещала макушки елей, а в воздухе стояла гробовая тишина. Легкий ветер, который дул с вырубленных пустошей, продувал мой рабочий комбинезон. Приятная прохлада стала вновь клонить в сон. И когда наступил тот момент, что люди предпочли такую красоту бетонным клеткам? Гоняясь за своим достатком и, как нам обещают в плакатах, счастливым будущим, люди не видят такой красоты. К сожалению, по рабочему плану, мы должны срубить за месяц около ста гектаров леса. Все на благо Альянса, разумеется. Смех, да и только. – Тоже уснуть не можешь? – послышался голос позади. – Чайку? – дружелюбно спросил Боб, который показался на лунном свету. Роберт быстро поставил чайник на крохотную переносную газовую плиту. Такие плитки выдавали по уставу каждому бараку. На территории запрещено разводить костры из-за возможного пожара и потери всех дров, поэтому довольствуемся этой железной коробочкой. Сама газовая плита представляла собой металлический цилиндр с обгоревшей подставкой для посуды и вставляющегося в него газового баллончика с защитным механизмом, который не давал выпустить газ без присоединения к плите. Мы молча сидели с Бобом на бревне, которое нам разрешили взять из-за его природного брака, и пили чай. Я понимал, что он хотел о чем-то поговорить, но не мог решиться сказать. В этом была вся натура Роберта. Добрый, чуткий парнишка, но трусливый и с отсутствием уверенности в себе. Не знаю, может, он всегда был таким, может в жизни что случилось, я особо не интересовался, но одно я знал точно, с таким букетом недостатков ему живется сложно. Наверное, даже сложнее, чем мне. – Мы возвращаемся с братом обратно в город. Денег на билет и на первое время мы накопили, а дальше постараемся устроиться на работу. Я подумал, что тебе стоит знать. Не чужие люди все-таки, – тихо произнес Боб, пялясь в свою алюминиевую кружку. – Да, правильно, что ты сообщил. Честно, будет грустно с вами расставаться. Вы ребята хорошие, даже, наверное, слишком. Мне будет вас не хватать, – ответил я, положив свою раку на его плечо. И снова я наблюдал картину, в которой голодный город жадно поглощал бедные души, обещая взамен все, что они пожелают. Но, мне было не трудно отпустить этих ребят. Мы не были близкими друзьями, да и знал я их всего пару месяцев. Однако, не смотря на это, я старался им ответить тем же, чем они отвечали мне. Мне было немного грустно, даже не от того, что я прощался с приятными мне людьми, а из-за того, что они, как мыши, хотят залезть в мышеловку, которая дает им желаемый сыр. – Ну, когда вы отбываете? – Послезавтра. Отработаем смену, заверим все у руководства, и нас перенаправят в город. – Эх, тогда давай хлебнем за успешный переезд? – спросил я, держа наготове кружку, чтобы чокнуться с приятелем. Посидев еще немного и опустошив чайник, мы отправились спать. На часах пробило два часа, и наш барак уснул окончательно. Наступило утро. С первыми лучами солнца начинался и наш рабочий день. Отработав первую половину дня без происшествий, нас всех отпустили на обед. Обедать приходилось, чем придется. Конечно, нам выдавали био-питание и воду, но никто не запрещал брать на обед и что-то свое. Я, к примеру, брал из запасов овощей, которые привез с собой из города, пару морковок. Помогало наесться, да и полезно. Во время обеденного перерыва рабочие старались собираться своими бригадами, так делали и мы. До сегодняшнего дня. Я уселся на пенек и достал из сумки очищенную морковь. Жуя сладкий овощ, я искал взглядом своих ребят, но по близости их не было. Слишком странно для близнецов. Обычно я всегда приходил в компанию последний, а сегодня все наоборот. Вдруг, изо спины я услышал топот сапог. Обернувшись, я увидел, как на всех скоростях ко мне бежит Говард. Его лицо окутал ужас, а глаза были полны испуга. – Мирослав! Собирайся! Быстрее! – кричал парень, не переставая бежать в мою сторону. – Что случилось? Ты чего? Я вас уже заждался. – Боба арестовали! Эти подонки схватили моего брата! – повышенным голосом говорил Говард. – Как арестовали?! За что?! – Бригадир. Этот сукин сын доложил на Боба. Мы, – парень прервался на полуслове, чтобы отдышаться. – Мы рубили деревья, а Коровченков, тварь, стоял рядом. Дерево упало рядом с ним. Он сообщил дежурным ГО, мол, нарушения техники безопасности при работах с угрозой жизни. И Боба арестовали. Но какого черта он там стоял! Идиот! Сам ведь виноват! Господи! Сволочь, а не человек! Мразь! После сказанного, мы выдвинулись с Говардом к площади для собраний, на которой работникам объявляли новости, давали повышения, а также наказывали. На арест собрались почти все бригады. Жестокое создание человек. Если выбрать между едой и кровавым зрелищем, то он выберет второе. Такие мысли и раньше меня посещали, правда, частички надежды в то, что не все люди такие, оставались, ведь, пришло большинство, но не все. В центре площади рабочие сформировали круг, посередине которого на коленях стоял Роберт, а рядом с ним стояли два офицера ГО, один из которых держал дубинку. – Гражданин, вы обвиняетесь в нарушении правил безопасности лесообрабатывающего предприятия №6. Ваши действия могли привести к смерти члена руководящего состава. В качестве наказания, применить 15 ударов, – оглашал приговор неестественным голосом офицер. – Я не виноват! Все было по инструкции! Бригадир сам поставил себя в опасную ситуацию! – кричал Боб оправдываясь. – Что вы слушаете эту челядь? – из толпы послышался голос Коровченкова. – Раз нарушил порядок, имей честь и прими наказание! От кого угодно, но от этого подлеца, услышать что-то про честь? В тот момент мне хотелось вырвать язык этому сукиному сыну. От его лицемерия и лжи я терял самообладание, благо, Говард придержал меня и успокоил. Если бы он меня не остановил тогда, может я бы стоял на коленях рядом с Бобом. После оглашения приговора, второй офицер включил дубинку и начал ей бить по спине бедного парня. Хлопки от ударов сопровождались болезненными стонами Роберта, которые сливались в один звук и разносились эхом по округе. Пятнадцатый удар. Офицер выключил дубинку, и они вместе с другим юнитом ушли в корпус для руководства. Как все начали расходиться, мы с Говардом подбежали к измученному телу и стали оттаскивать его домой. Мы положили его на кровать животом вниз и вернулись на смену. Конец рабочего дня прошел без происшествий. Мы вернулись в барак. Боб также лежал на животе и не двигался. – Надо привести его в чувства. Слава, принеси, пожалуйста, воды из чайника. Он, кажется, остался на заднем дворе. Я быстро побежал за чайником. Найдя его на месте, куда его поставил в последний раз Боб после нашего чаепития, я схватил его и понесся обратно в халупу. Войдя внутрь, я увидел, как Говард сидел на полу перед кроватью Роберта и закрывал лицо руками. Парень заметил мое возвращение и повернулся лицом ко мне, опустив ладони. – Я решил проверить пульс Боба…. Я…я не нащупал его, – лицо парня, которое раньше излучало непонимание, вдруг сменилось на злобу. – Я убью его. Я убью эту суку! Ему конец! Я сделаю тоже, что он сделал с моим братом! – кричал Говард, топая ногами и тянув себя за волосы в разные стороны. Скорее всего, офицер ГО сломал парнишке позвонки, вследствие чего, ему был перекрыт доступ к кислороду. Роберт умер от нехватки воздуха в легких, медленно и без сильных мучений. В один момент, парень который мечтал о завтрашнем дне, о том, как он уедет и обретет новую жизнь, умер из-за прихоти другого человека. Конечно, никто не хотел его убивать. Коровченков хотел лишь продемонстрировать свою власть, а офицер выполнял приказ, но их нежелание лишать Роберта жизни не снимает с них вины. Естественно, Говард не собирался никого убивать, а уж тем более на глазах у всех. Ему надо было просто выругаться, снять боль от потери. Тело Роберта отнесли на сожжение в рабочей печи. Холодное тело парнишки сожгли вместе с бракованными деревьями. Новость о смерти Роберта быстро облетела всю лесопилку и дошла до руководства. Офицеру сделали выговор и депортировали обратно в город для выяснения, а Коровченкова допросили. Конечно же, этот подонок не признался, что оклеветал парня, тем более, на кону стояла теперь его жизнь. Эту ночь не спал уже Говард. Он стоял у входа в барак и смотрел на корпус руководства. Просто стоял и смотрел. Не знаю, о чем он думал в этот момент, но догадаться было не сложно. После этого случая мы не разговаривали до самого утра, да и не нужно было. Мои слова были лишними и никак не помогли бы Говарду. Следующим утром у меня был выходной. Я умылся в недалеко текущем ручейке, позавтракал вареной картошкой и морковью и пошел гулять по территории лесопилки. Территория была не совсем большой, но и не маленькой. По-моему, что-то около десяти гектаров. Вся территория была огорожена забором из металлической сетки, которая была подключена к электропитанию под высоким напряжением. В такой местности барьеры ставить не выгодно, генераторы не смогу питать их долго, а вот заборчик и напряжение в 1000 вольт может остановить кого угодно. Каждая сторона забора питалась от своего щитка с аккумуляторами, которые стояли в корпусе для руководства. Столь опасная защита, и все для того, чтобы никто не смог навредить лесопилке извне. Или ее установили по другой причине? Может, Альянс боится, что мы убежим? Ведь, всегда удобно, что ошейник оснащен электрошокером. Отпустив все мысли о надобности такого забора, я стал гулять вдоль забора, смотря через него на бескрайние просторы хвойного леса. Что-то есть в этом месте особенное, что манит смотрящего на него человека уйти вглубь и наслаждаться им. Лучи солнца проходили сквозь ветки и касались земли, освещая желтоватую от опавшей хвои землю. За тишиной зеленого царства было куда приятнее наблюдать, чем задирать голову на белокаменные дома, которые задавливали тебя, лишая свободы. Так я провел весь день, а к вечеру направился обратно. Солнце медленно садилось, а я уже хотел прилечь на кровать и уснуть, чтобы с новыми силами встать на работу. В один момент, проходя мимо корпуса руководителей, меня сильно отбросило в сторону. Я ударился головой и поранил бровь. Я пришел в себя от звука сирен. Взрыв. Нижние этажи корпуса загорелись как спичка. Были слышны крики людей, которые застряли в горящем здании. Начало смеркаться. Я смотрел на все это с абсолютным непониманием того, что происходит. Из своеобразного транса меня вывел Говард, который подбежал ко мне. – Собирай все вещи, которые тебе необходимы. Бери воду, еды и небольшую сумку, чтобы было удобнее бежать. – Что? Куда бежать? Говард, что здесь происходит? Что случилось со зданием руководства? Я ничего не понимаю! – Все потом, сейчас, если ты хочешь сохранить свой зад целым и здоровым, лучше слушать меня и делать то, что я прошу, а я прошу тебя взять необходимые вещи и ждать меня у бараков. Понял? – Х-хорошо… Я все еще не понимал, что за чертовщина творилась в округе. Бежав со всех ног к своей хижине, я видел, как из здания выбегали горящие люди. Сирена ревела на всю территорию лесопилки, глуша своим ревом крики сгорающих заживо бедняг. Меня охватил страх. Мне было страшно от, того, что я ничего не понимал, и в тоже время боялся умереть сам. Вот как работает человеческое мышление – беги от опасности, даже если ты не уверен, что тебя заденет. Я вбежал в барак, достал из тумбочки старый вещь-мешок и положил в него две пластиковые бутылки с кипячёной водой. Из еды у меня осталось почти ничего: половинка картофеля и яблоко. Лучше это, чем ничего. Сложив все необходимое, о чем просил меня Говард, я стал ждать его у входа. Через секунду произошел еще один взрыв в корпусе, разрушив своей ударной силой четверть передней стены здания. Поднялся огромной клуб пыли, который стремительно двигался к баракам. Из облака пепла и пыли на всех парах бежала фигура. Я подумал, что это Говард, но оказалось это совсем ни так. Силуэт проявился и моему взору показался Коровченков. Он был весь в грязи и саже, а на щеке было размазанное пятно крови. Бригадир подбежал ко мне и начал высоким испуганным голосом задавать мне вопросы. – Что, здесь мать твою за ногу, происходит? Откуда взрыв? Ох, если это устроили вы, вам всем не поздоровится! Я вам такое устрою! Все отправитесь прямиком за этим сопляком! Все до единого! – Эй, бригадир, – послышался знакомый голос из угла соседнего барака. – Можешь передать привет ему лично, ублюдок! Говард вышел на свет, держа в руках кусок арматуры. За его спиной виднелся рюкзак, а куртка от комбинезона завязана на поясе. Подойдя на близкое расстояние к Коровченкову, парень ударил его железкой по ногам, тем самым уронив бригадира на землю. Все трое прекрасно понимали, что сейчас произойдет – расплата за грехи, месть за брата, смерть бригадира. Говард замахнулся арматурой и одним ударом проломил череп Коровченкова. Испуганные глаза бригадира застыли на лице, а ручеек крови, текущей из самой макушки окрашивал землю в темный бардовый цвет. Говард сделал это без малейшего сомнения, как будто знал, что все так и закончится. Горячий воздух изо рта Говарда так и веял адреналином, а глаза говорили о безудержной ярости. Через минуту светловолосому парню стало легче, взгляд стал спокойнее, а дыхание нормализовалось. – Все собрал? – Да, только еды совсем мало. – Плевать, найдем что-нибудь в лесу. Питание выведено из строя взрывом, а на резервных щитках ребята сняли аккумуляторы. У нас есть пять минут, пока ГО не поняли, кто организовал бунт, и не восстановили питание. – Бунт?! Какой еще бунт? Это все подстроено?! – Меньше слов, больше дела, Слава! Я клянусь, что все объясню, когда вы выберемся отсюда. Я кивнул товарищу, и он повел меня за бараки к железной ограде, а за спиной были слышны выстрелы и голоса офицеров. Добежав до ограды, Говард одним движением снял с себя рюкзак и перекинул его через забор. Протянув руки к ограде, он немного помешкал, а затем, схватившись за забор начал лезть вверх. Как можно было понять по опасениям парня, он не был до конца уверен, что питание отключено, но к его счастью, все обошлось. Перепрыгнув на другую сторону, Говард дал мне команду. Я, быстро отреагировав, начал взбираться по металлической сетке. Перебравшись без происшествий на другую сторону, мы стали двигаться в сторону леса. Оглянувшись назад, я увидел, как к забору бежал еще трое ребят, а позади них, сверкали синие окуляры. Один из работников схватился за решетку и, в сопровождении искр, начал трястись и испускать дым. ГО успели вернуть питание, и для тех ребят шанс на спасение бесследно исчез. Мы уже скрылись за деревьями, когда услышали автоматную очередь. Оставшихся ребят тоже не пощадили. На улице окончательно стемнело, и можно было увидеть, как небо со стороны лесопилки светит оранжевым светом. Сирена все еще резала слух, а мы все еще бежали. До последнего я не понимал, что я творю. Все могло быть по-другому, не послушав я Говарда и оставшись на лесопилке, пока меня не арестуют и не допросят. Так, я мог быть уверен, что моя жизнь будет сохранена, но теперь это все не важно. Я сам виноват, в том, что повелся. А может я сделал это, подсознательно захотев сбежать? Тот пейзаж, который звал меня к себе, может, он повлиял на мое решение? Может, это и есть мой шанс на жизнь, в которой я не буду серым пятном, а ошейник с моей шеи будет окончательно снят? Все эти мысли я оставил на потом. Сейчас нужно бежать. Бежать в самую даль от лесопилки. Просто бежать. Вот она, свобода, но что я за нее отдал? Теперь у меня ни спокойной жизни, ни работы, ни ресурсов для существования. Весь город, даже не так, весь Альянс теперь против меня. Пристанище спокойной жизни превратилось для меня в место, где меня больше не ждут.
ГЛАВА 2. КРОВАВАЯ ЦЕНА СВОБОДЫ. Прошло уже около часа, как мы бежали по густому хвойному лесу, но уверенность в том, что за нами придут, никуда не пропадала. Я все еще не мог прийти в себя после случившегося, но и успокоиться я не мог, нужно было бежать, далеко, туда, где нас потеряют из виду. Когда сияние пожара окончательно потерялось за деревьями, а тучи закрыли собой луну, двигаться дальше стало невообразимо тяжело. Тьма и отсутствие хоть какого-то источника освещения не давали нам сориентироваться и разглядеть возможные тропы дальше. Было решено отдохнуть. – Устроим привал, – начал говорить Говард, наклонившись перед собой и, упираясь руками в ноги, тяжело дыша после длительного бега. – Облака, скорее всего, дождевые. Если не придумаем, как развести костер и сделать укрытие, то простынем, а лечиться здесь не представляется возможным. ¬ Можно укрыться под ветвями. Сухими мы не будем, но костер не успеет потухнуть. Надо только найти дерево погуще, – предложил я идею для реализации плана. В паре метров от нас мы нашли белее-менее густую ель и начали собирать по округе сухие ветки, пока они не размокли под уже медленно начинающимся дождем. Уложив все наши вещи под дерево, мы уселись рядом и стали пытаться разводить костер. Ни огнива, ни спичек, ни чего-то еще я не имел, однако, Говард начал усердно рыться в своем рюкзаке. Пара минут, и светловолосый парень достал непонятную конструкцию и баллончик с газом. – Что это? – Конфорка от мини плиты. Я разобрал одну из тех, что нам выдавали, и вытащил газоприемник и поджигающий отсек, было сложно понять, как это все устроено, но у меня было достаточно времени перед бунтом, – объяснил Говард и присоединил баллончик к воспламенителю. – Теперь мы поворачиваем, чтобы дать искру. Готово! Конструкция стала выпускать маленький язычок пламени. Говард поднес сие устройство к основанию ранее собранных в шалашик веток и поджег сухую хвою под ними. Далее все по старинке – поддуваешь огонь и подкидываешь изредка веток. Дождь стал значительно сильнее, и было слышно, как мелкие капли огромным количеством бились о землю и кусты. Мы сидели у костра и старались прийти в себя после случившегося. – Что это все-таки было? – прервал я своим вопросом повисшее в воздухе молчание. – Все было спланировано еще до твоего приезда, – начал спокойным голосом рассказывать Говард. – До Боба пострадало еще много хороших людей. Бригадирам дали слишком много власти, которой они не брезговали пользоваться. Вечные издевательства, и пытки за сомнительные проступки. Тебя и тех, кто приехал сюда по свободной занятости, это не касалось, а те, кого сюда сослали как рабов, ощущали на себе всю гниль человеческой натуры. Мы с братом были обвинены в тунеядстве второй категории, что означало намеренное избежание любого труда. Да, вина лежит на нас, и я этого не скрываю, но я, парни и девушки, которые так же были привезены сюда силой, и мой мертвый брат не заслуживали такого обращения, и было решено составить план побега. Мы долго думали, как вывести из строя забор, питание происходило из руководящего корпуса, а попасть туда было невозможно. Тут нам и пришла идея с плитами и газом. План включал в себя взрыв первого этажа, где был склад с необходимыми для жизни рабочих вещами. Баллоны газа тоже лежали там. Около двух месяцев мы думали, как устроить взрыв, а потом к нам пришла идея – мы сняли заглушку с газового баллончика, чтобы обеспечить свободный поток газа. Потребовалось много времени, чтобы понять, как убрать заглушку так, чтобы баллон не испортился, но мы все же смогли. Далее все как по инструкции – выбрали день, время и распределили обязанности по устранению преграды. На наше счастье все было сделано без промедлений, так, чтобы патрульные не успели хоть что-то понять. Мы бросили в окно баллончик с газом, а за ним электрокатализатор, как тот, что использовался для поджигания газа в плитах. Потом ты все видел – взрыв, паника, побег. Мы не стали сообщать о наших действиях свободным рабочим, так как не были до конца уверены, что они нас поддержат или просто будут молчать об этом. После этого рассказа, многое встало на свои места. Теперь было понято, почему Коровченков так издевался над близнецами, и почему Роберт тогда решил попрощаться. Ни в какой город они не собирались, просто Боб хотел проститься со мной по-человечески, а историю про перевод выдумал, чтобы не раскрывать все карты. – Убивать бригадира тоже было частью плана? – спросил я у Говарда. – Изначально нет, но упустить возможность расквитаться с этой тварью я не мог. А ты что, осуждаешь меня? Ты сам видел, что этот человек делал, сколько невинных людей страдало по его прихоти! У тебя нет никакого права меня судить за это. С какой-то стороны Говард был прав, но я все равно не был с ним согласен. Ведь чем мы отличаемся тогда от них? Одни убивают других, а те мстят. Бесконечный цикл ненависти и смертей. Такие вещи меняют человека, делают его черствым, а разум закрывается алой пеленой. Еще несколько дней назад, я бы не поверил, что этот добродушный парень с усами и круглым дружелюбным лицом, может размозжить голову без капли смущения. Получается, что человек сам убивает в себе человечность. Иронично, не правда ли? Я бы высказал свою позицию Говарду, но боялся, что это перейдет в ссору, которая при нашем положении была совсем не к месту. Мы просидели еще минут пятнадцать в молчании, и каждый был загружен своими мыслями. Меня начало клонить в сон, слишком много энергии ушло на побег. Дождь не думал прекращаться, а вдалеке был слышен гром от ударов молнии. Мои плечи почти полностью промокли от капель, которые падали с хвойных веток. Мы не могли сидеть тут слишком долго, нужно было идти вперед, даже не смотря на надвигающуюся грозу. – Если примерно сложить время и направление, в котором мы бежали, то можно предположить, что мы в 6-9 километрах к юго-западу от лесопилки. Если двигаться к северу, то через 20 километров можно дойти до города, – начал говорить Говард, поправляя веткой угли. – В смысле до города? Мы что, возвращаемся? Нас ведь пристрелят при первой возможности! – А если мы останемся в лесу, то нас оставят в покое? Мирослав, оглянись, как бы лес не казался густым, мы все равно как на ладони. Мы не знаем, что дальше на юге, а если там еще блок посты? Если мы уже в ловушке? Наш шанс скрыться от Альянса – это спрятаться под землей, ее еще они не поднимали вверх дном. И, как раз для этого идеально подойдут каналы под городом! – Лучше рискнуть, чем возвращаться обратно. Я не вернусь туда. Это путь к верной смерти! – Ты идиот, если думаешь, что такой риск допустим! Послушай, я забрал тебя, потому что верил, что ты можешь мне помочь, надеялся, что мы вместе создадим место, где люди перестанут бояться! – Если и создавать это место, то точно не в каналах, где твой удел питаться помоями и жить в страхе, что тебя найдут. Твое будущее еще хуже и опаснее, чем есть сейчас. – Значит, ты отказываешься. Ну что же, значит, здесь наши пути и разойдутся, – сказал на выдохе Говард, после чего улыбнулся. – Поверить не могу, что положился на тебя. Ты оказался еще тот кретин. – Я не хочу сейчас доводить все это до конфликта, мы же всё-таки…. Наш спор прервал ранее незнакомый нам гул. Над облаками появились огромные и яркие фонари, которые освещали территорию леса на многие метры. Говард отреагировал на этот свет со страхом и паникой. Он резко встал на ноги и начал затаптывать костер, после чего взял свой рюкзак и, схватив меня за шиворот, оттащил за дерево так, чтобы свет не попадал на нас. – Черт! Я не думал, что они к этому моменту уже будут здесь. Хех, вот ты придурок, неужели ты думал, что эти парни полные олухи? Они как-никак тут боссы, – последние две фразы Говард сказал сам себе. – Послушай, это сканнеры. Если этот фонарик в небе увидит тебя, то вся поисковая группа, скорее всего, будет знать твое местоположение. Я быстро понял, о каких сканнерах шла речь. Маленькие, летающие дроны похожие на головастиков и со сканирующей камерой, которая лично мне, напоминала глаз. Такие малыши часто летали у беспокойных секторов Города 17 и помогали в поимке нарушителей. Не думал, что увижу их здесь. – Мирослав, сейчас слушай меня внимательно, на время забудем о расставании и постараемся сбежать. Вместе. На счет три мы вместе бежим со всех ног вперед от этих летающих хреновин. Они нас заметят в любом случае, но мы сможем выиграть немного времени. Ты готов? – Да, готов. Вместе! – Раз. Два. Бежим, Слава, бежим! И мы умчались вперед. Время, которое хотел выиграть Говард, существенно не повысило наши шансы, так как сканнер заметил нас сразу же, как мы выбежали из-под дерева. Послышался сильный гудок. Скорее всего, это был сигнал для группы перехвата. Сканнеры уже успели потеряться за деревьями. Я наивно решил, что мы сбросили с себя хвост, но сигнальный гудок был лишь началом. Мои ноги чертовски стали ныть и, периодически, не слушались меня. Это сильно сбивало темп, и я стал немного отставать от Говарда. С разных сторон еле уловимо стал слышен знакомый голос неестественного оттенка, а из кустов стали сверкать знакомые синие окуляры. Отряд поимки стал нас догонять. Началась стрельба. Мы не видели стрелявших по нам офицеров, да и искать их смысла не было, главная задача на тот момент была одна – это спастись. Говард кричал, чтобы я не отставал, но мои проклятые ноги думали совсем иначе. Ситуация накалялась, выстрелы гремели вперемешку с громкими раскатами молний и ливня, который, в отличие от ГО, нас уже догнал, а я думал совсем о другом. Меня задели слова Говарда о моем плане, и я начал немного сомневаться. Пропаганда Альянса всегда твердила, что защищает нас от врагов извне, города – наша крепость, а ГО – наш друг. А что получается, пути в цивилизацию закрыты, а для Альянса мы мишень. Навязывается вопрос, а где тогда безопасно? Где то место, в котором гнет режима не сможет меня достать? И только бежав под градом пуль, я, наконец, осознал, что нигде нет такого места. Нигде нет спасения. Этот вывод убил во мне всякую надежду на счастливое будущее. Отныне я понял, что был создан, чтобы страдать, как и все люди. Но страдания это не смерть. И пусть я буду мучиться, но я буду жить, и жить свободно. Делать то, что захочу, когда захочу, и где захочу. Отныне за свою новую свободу я заплачу своей кровью! Падение. Я упал всем телом в грязную лужу. Нога онемела и стала невыносимо болеть. Жуткие спазмы и жжение жадно поглотило мою ногу изнутри. Я наклонился, чтобы посмотреть что случилось – ранение. Шальная пуля все-таки нашла свою цель. Повезло, что не выше. Я окрикнул Говарда, чтобы он попытался хоть немного помочь мне. Светловолосый парень одним резким разворотом сменил направление на 180 градусов и помчался ко мне. – Что такое? Слава, что случилось? Вставай быстрее, давай! – Нога! Пуля попала в ногу! Я не могу идти. Говард оттащи меня куда-нибудь, прошу, у тебя есть медикаменты? – Д-да, забрал из аптечки на лесопилке бинты и биогель. – Хорошо, – с долей облегчения ответил я. – У нас есть минут семь, не больше. Оттащи меня с дороги, мы успеем, не волнуйся. Говард поменялся в лице. На место панике пришло полное отсутствие эмоций. Говард выпрямился, поправил рюкзак и, набрав полную грудь воздуха ответил мне четко и резко, как отрезав: «Нет». – Что?! В смысле нет? Говард ты чего? Я истекаю кровью! Пожалуйста, помоги! – Нет, Мирослав, прости. Помнишь, я сказал тебе, что наши путь должны разойтись? Я не думал, что все выйдет именно так, правда. Мне очень жаль, но эти лекарства понадобятся тем, кто захочет укрыться в каналах. Я думаю, ты меня поймешь. Прощай. Говард сказал это без малейшей грусти или сожаления в голосе. Это…это не был тот Говард, который жил со мной в одном бараке и всегда был готов помочь. Отныне это холодный, расчетливый мятежник и беглец. Маска, которую он носил все это время, спала с него одним махом. Говард – предатель и трус, который бросил меня умирать! Он и не собирался меня спасать. Ему было просто необходимо нагадить мне в душу перед своим уходом. Обидней всего, что этот кусок говна был еще и лицемер. Колотить себя в грудь и кричать, какой он борец за свободу и спасение других, но при этом, по сути, лишив жизни уже двоих людей, чтобы облегчить себе жизнь. Говард не заслуживает оправдания. Если он так переживал за свою жизнь, то бросил бы мне этот сраный бинт и катился. Но нет, он решил сохранить его для «благой» цели. Я больше чем уверен, что эта сволочь потратит все на сохранение, в первую очередь своей задницы, а о других подумает в последний момент. Ненависть, которая появился крайне не вовремя по вине Говарда, отвлекла меня от главной проблемы. Пуля была все еще в моей ноге. У меня было около нескольких десятков секунд, перед тем как меня поймают. Нужно было отползти в сторону от тропинок, постараться спрятаться в кустах или каких-нибудь ямах. Паника не давала мне мыслить рационально. Четкий план по спасению себя не мог выстроиться в ровный рядочек, из-за чего все путалось. Одна идея была страннее другой, один вариант опаснее прошлого. Поняв, что ничего придумать не выйдет, я решил отдаться судьбе и просто ползти куда-то в сторону от дороги. Я двигал свое тело по сырой и грязной земле, перебирая руками и помогая здоровой ногой. Сильный ливень помогал мне скрывать звук шелеста кустов, который я издавал. Я старался выжать из себя все, чтобы выжить. Смотря куда-то вперед, я тихо бубнил про себя: «Только вперед, двигай руками только вперед, не расслабляйся, остановится равно смерти! Шевелись, шевелись! Я не сдохну, ни сейчас!». Руки стали неметь, а холодный ветер продувал мою промокшую одежду, заставляя испытывать дрожь по всему телу. Еще несколько гребков по земле и я бы упал, но пока силы есть, нужно двигаться! Передвинув вперед свое тело в последний раз, я перелег на спину и стал смотреть в небо. Похоже, это конец. Руки не слушаются, ноги тоже, я практически полностью парализован. Шанса на спасение больше нет. Меня или пристрелят, или я умру от инфекций или потери крови, даже не знаю что лучше. Было приятно осознать для себя некоторые вещи об этом мире, но, видимо, с меня уже достаточно. – Эй! Там внизу что-то есть! Кажется вещь-мешок! Возьми Генри и спустись проверь. Только быстро, ГО ищут что-то, и мешать им я не планировала, – послышался где-то недалеко женский крик. – Эм, босс? Вам стоит взглянуть, да поскорее! Что было дальше, я уже не знал. Глаза закрылись сами собой, и я отключился. В сознание я пришел уже где-то в другом месте. Закрытое деревянное помещение с лампочкой, которая освещала пространство внутри и двумя кроватями, на одной из которых лежал я. Как я сюда попал, я не имел никакого понятия. Я решил немного привстать и осмотреть себя. Мое тело было раздето до нижнего белья, грудь перебинтована, а на ноге была наложена шина. Память стала возвращаться, и я вспомнил, как на секунду приоткрыл глаза и увидел двигающиеся деревья. Кто-то тащил меня за собой. Неужели, меня спасли? Но кто, а главное, как они не попались ГО? Вопросов было много, а ответить на них сейчас никто не мог. Живот стал урчать, а в горле стоял сухой ком от жажды. Я бы достал провиант из своего вещь-мешка, но ни его, ни остальных вещей в комнате не было. Во входной двери повернулся замок, и в комнату вошло два человека: невысокая блондинка, одетая в замшевое пальто и молодой парень в рабочей химзащите и СМГ в руках. – Gutten morgen! Вижу, ты уже проснулся. Надеюсь обстановка не сильно тебя напугала? Хотя, думаю, это не важно. Ты наш должник, приятель. Мы вытащили твою задницу из самого пекла и надеемся, что ты нам отплатишь по заслугам, – начала диалог девушка. – Где я? Что случилось в лесу? – Тебя ранили в ногу. Наш медик посмотрел тебя и обнаружил пулю, застрявшую в кости. Тебе крупно повезло, что пуля влетела в тебя с довольно большого расстояния. Чуть ближе, и кость превратилась бы в труху. Мы наложили шину, чтобы нога смогла срастись, поэтому, где-то месяц бегать у тебя не получится, да не нужно пока что. – Спасибо за помощь. Даже не знаю, чем могу вам отплатить. Припасов очень мало и не думаю, что вам хватит этого в качестве расплаты за долг. – Не боись, мы уже придумали для тебя отработку. Кстати, забыли представиться, это Генри, он наша охрана, Уилсон – наш медик, если что, всегда у себя сидит в комнате, а я Лиза, лидер нашего движения. А тебя как звать, громила? – Мирослав, можно Слава. Давненько никто не упоминал о моем телосложении. Последний, кто это делал, был Перри, а теперь еще и эта девушка. – Ну что же, Слава, тогда поднимайся, и выходи к нам в холл, там все и объясним. Твои вещи все испортились из-за грязи и сырости, поэтому под кроватью можешь взять джинсы и пальто. Не переживай, одежда в твой долг не входит, – сказала Лиза, после чего вышла из комнаты вместе с парнем. Тело немного ныло, толи от долгого лежания на кровати, толи от побега, но я все равно попытался встать. Найдя вещи под кроватью, я быстро оделся. Шина очень сильно мешала мне надевать джинсы, но я кое-как справился. Выйдя наружу, я увидел такой же деревянный холл, в центре которого стоял круглый столик, за которым уже сидели упомянутые раньше люди. Когда я вышел, они все повернулись в мою сторону, а Лиза намекнула взглядом, чтобы я присел на четвертый свободный стул. Усевшись удобнее, блондинка начала свою речь. – Итак, как ты мог понять, мы такие же беженцы, как и ты. Не знаю, как ты сбежал и откуда, но теперь тебе желательно двигаться с нами. Это место – старый лесничий домик. Очень приметное место, но ГО проверяют его с огромной неохотой. Весь месяц, пока твоя нога будет заживать, мы будем жить здесь, после чего двинем на север. Твою мать, и эти тоже. Что им всем так надо в городе? Неужели, они не рассматривают других альтернатив? – Вы хотите идти к каналам? – Да. Недалеко отсюда есть старая железная дорога, которая сейчас не работает. Она ведет в Индустриальный район и проходит через портовые рвы. Если дойти до туда, то уже через эти рвы можно обходными путями попасть в канализацию города. – Я понял, но один вопрос, зачем? Зачем вам идти в город? – А где ты собираешься оставаться? Или погоди, неужели, ты думал остаться в лесу? – Мне кажется, что этот вариант безопаснее. Девушка выдавила из себя смешок, после чего продолжила. – Лапуль, территория Города 17 огорожена стеной в несколько десятков метров. Выйти за ее пределы невозможно. Даже, если в теории ты дойдешь живым, то часовые на стене превратят тебя в труху. Есть конечно вариант уехать на поезде через рабочие ЖД, но в твоем случае, такой вариант отбрасывается. Ну и смотри сам, выйти никак, обхода нет, остаются каналы. И снова жестокая правда дала мне по самым яйцам. Как я сам не додумался, что путь наружу не ограничивается одним лишь сетчатым заборчиком и поисковой группой? Видимо, Говард был все-таки прав, но это не прощает его предательства, а только наоборот, дает мне больше соблазна расквитаться. – Хорошо, но что требуется от меня? – Этот месяц ты приходишь в себя, помогаешь нам в быту, помогаешь в поиске провизии, а потом у тебя будет выбор: или ты топаешь с нами, или идешь по своим делам и, скорее всего, погибаешь. Идет? – Договорились, буду помогать не жалея сил. Месяц прошел как один день. Беженцы рассказали мне, что они были шахтерами на добывающей станции, а месяц назад сбежали. Я слышал об этой шахте в разговоре парней с лесопилки. Они говорили, что там произошло ЧП, взрыв природного метана. Под шум многие сбежали, включая медработников, по своим причинам не хотевшие оставаться на службе, и в рядах которых был Уилсон, а также сбежали и шахтеры, которыми была Лиза и Генри. Оружие, кстати, паренек забрал там. Говорит, мол, во время взрыва погибло пара охранников, вот и выронили. Я очень быстро подружился с ребятами. Генри научил меня пользоваться холодным оружием, Лиза обучила ориентированию, а Уилсон рассказал о базовой оказании первой помощи. Но и сомнительным вещам меня тоже научили. Через неделю у нас был вечер отдыха и веселья. Ребята играли в самодельные карты и пели песни. Я был вместе с ними, никак их должник, а как их друг. Парни очень любили курить самодельные сигареты и предложили одну мне. Ох, как же они ржали, когда я лежал под столом и давился дымом. Однако даже это было весело. Мы стали командой, которая была готова встать за друг за друга грудью. Много времени я провел наедине с Лизой, когда мы обсуждали возможные маршруты, чтобы не попасться на глаза блок постам. Мы и не заметили, как между нами стала возникать химия. Меня манили ее прекрасные белые волосы, аккуратные черты лица, ее улыбка, смех и акцент. Ох, как же меня влюбил в себя ее акцент. Этот строгий, но в тоже время мягкий немецкий говор валил меня наповал. Я влюбился в эту девушку, а она влюбилась в меня. Наверное, ее привлекали парни крупного телосложения, как я, а может ей просто хотелось мужского внимания, а Генри и Уилсон просто не в ее вкусе. Наступил день X. Нога зажила, и я мог уже свободно передвигаться и бегать. Утром мы собрали все необходимые вещи и выдвинулись на север. По нашим расчетам, если идти через самый безопасный путь, то к железной дороге мы выйдем через час, а до города дойдем за 4 часа. Дойдя до железной дороги, которая была вся заросшая и местами без шпал или рельс, мы пошли прямо, не опасаясь ГО. Через два часа мы остановились на привал. Лес сменился на равнину, и на горизонте было видно цитадель Города 17. Парни начали разводить костер, а я с Лизой ушли на небольшой холмик, чтобы осмотреть путь вперед. Добравшись до вершины, мы улеглись животами на землю и стали высматривать окрестности. – Постов все нет, но ближе к городу могут пролетать сканнеры или проезжать разведывательные машины. Придется немного отклониться от курса и пойти в обход, – говорила беловолосая девушка, смотря вдаль. – Тебе не страшно? – спросил я неуверенным голосом. – В каком смысле? – Ну, новое место, новые опасности. Я… я просто не хочу, чтобы там ты чувствовала себя хуже, чем есть сейчас. – Mine Gott, Мирослав, ну и паникёр же ты. Все будет хорошо, а если что-то случится, то ты меня защитишь. Ну, или это сделает Генри, – после сказанного Лиза посмеялась и поцеловала меня в лоб. – Все будет хорошо, вместе мы все преодолеем и заживем по-новому. Лиза всегда могла подбодрить кого угодно, наверное, это все ее голосок. Мы спустились вниз к ребятам, которые уже развели костер и курили. – Ну что, голубки, поворковали? Или все-таки, делами полезными занимались? – Шути-шути, Генри, да смотри, чтобы улыбка с зубами осталась, – ответила с усмешкой Лиза. – После отдыха мы уйдем чуть западнее от дороги и пойдем через каньон, там выйдем обратно к дороге и дойдем до портовых рвов. – План звучит чудесно, но, сестрица, ты забыла опять о ГОшниках. Рвы ведь огорожены КПП, а там по любому будет парочка этих ребят, – возразил Уилсон. – Как вариант, кинем в них тебя, может, испугаются твоей физиономии и убегут? – съязвил Генри в ответ. – Мы их убьем. Генри выпустит в них очередь из СМГ, а дальше мы пробежим сразу во рвы, а оттуда в каналы. Расстояние между КПП и рвами должно быть около 5 метров, этого хватит чтобы скрыться максимально быстро, – ответил я. – Эй-эй, от куда такая уверенность в расстоянии КПП ото рвов? – спросил меня Уилсон. – Когда я ехал на поезде из города, мы проезжали похожие КПП. Думаю, что они ничем не отличаются. Плюс ко всему, железная дорога не активна, а значит, барьеры там не включены. – Это имеет логику. Хорошо, так и поступим. Собирайтесь! И мы отправились вперед. Час по каньону и еще час по неровной земле давал нашим ногам понять, что они не такие уж и выносливые, как я думал. Вдали стали виднеться многоэтажки города. Пейзаж, который я ненавидел всем своим нутром, снова предстал моему взору. Забавно, что путь к свободе прокладывался в сторону обителя цепей и оков. Уж много иронии в моей жизни. Мы добрались до КПП. Пункт охраны был совсем не таким, как я себе представлял. Охрана была на каждом метре, стационарные турели, сканнеры, которые летали то туда, то сюда, и стена 5 метров высотой. Никакого прохода к мосту там и не было. Железнодорожные пути обрывались у самого прохода за стену. Подойти ближе мы тоже не могли. Но на кой черт, делать такую охрану у ненужной железной дороги? Безопасность? Возможно, Альянс понимал, что заброшенные пути могут спровоцировать кого-то убежать. Мы стали экстренно думать, как попасть внутрь. В голову пришла идея. Решено было устроить диверсию. Риски были огромные, шанс на успех составлял минимум. Будка КПП стояла в метре от стены, если каким-то образом избавиться от охраны и турелей, то можно было забраться на крышу и оттуда перепрыгнуть на стену. Гранат или чего-то другого у нас не было. – Может, коктейль Молотова? – предложил Уилсон. – Если взять банку с медицинским спиртом и промочить им тряпку, после чего все соединить, то получится хорошая огненная граната. Через пару минут Уилсон все подготовил и передал бутылку Генри. – Если все сделаешь правильно, то сможешь кинуть коктейль до того, как турель тебя заметит, – причитал медик. Генри взял коробок со спичками, достал одну и поджег. Коснувшись спичкой проспиртованной ткани, ее окутало пламя. Глубоко вдохнув, Генри высунулся из кустов где мы сидели и кинул в сторону КПП бутылку. Бутылка упала на землю и разбилась, разливая подожжённый спирт по округе. Пламя быстро окутало территорию перед КПП, задев собой одного из офицеров ГО. Началась паника. Бегающий по сторонам офицер кричал от боли, а его крики были слышны даже через изменитель голоса. Перед тем как упасть от боли на горящую землю, ГОшник успел свалить две турели, чем нам, можно сказать помог. Остальные же офицеры открыли огонь по зоне, где сидели мы. Мы успели спрятаться за булыжником, но времени долго сидеть, у нас не было. Генри взвел затвор СМГ и начал пытаться отвечать им в ответ. Я не видел, попадал ли он, но через несколько секунд один из офицеров захрипел и упал. Оставалось еще около двух. Генри не тратил патроны попусту и старался прицелится в тело или голову. Мгновение, и еще один офицер упал, а последний успел ранить Генри в живот. Парень упал на спину и начал материться от боли. Мы оттащили его обратно в укрытие, чтобы обработать рану. Уилсон разрезал химзащиту и начал осматривать рану. – Пуля попала в печень! И, скорее всего, задела желудок, без хирургческой операции он умерт. – Ну, так сделай что-нибудь, Уилсон! – начала кричать от паники Лиза. – Тут уже нихрена не сделаешь! НИ-ХРЕ-НА! Генри не спасти! Я просто не успею ничего в таких условиях! Понимаешь? Все! Генри умрет! Генри стонал от боли и держался обеими руками за Уилсона. – Я…я отвлеку оставшихся ублюдков на себя, а вы, бегите в обход! Меня уже вы не спасете, хоть свои жопы спасите! – Ты охренел, Генри?! Мы заберем тебя с собой! Мы тебя тут не бросим! – продолжала в панике кричать Лиза. – Я уже считай мертвец, – Генри пытался выдавить через боль слова. – Пожалуйста, пусть это будет моей последней помощью вам. Раненый парень отпустил медика, упал на четвереньки и взял свой СМГ в руки, после чего пополз в кусты слева от булыжника и стал открывать очередь по врагу. – Что вы сидите, олухи? Бегом! – выкрикнул через силу Генри. Мы с ребятами побежали в правую сторону. ГОшнки были сосредоточены на выстрелах Генри, что давало нам пройти, не привлекая их внимания. Парень успел уложить еще одного противника, перед тем, как выстрелы из его оружия прекратились. Оставшийся один на один с ним офицер выпустил весь магазин в кусты, после чего никаких звуков со стороны Генри не издавалось. Мы успели добежать до будки КПП. Первым лез я, затем Лиза, после Уилсон. Расстояние между будкой и стеной было относительно небольшим, но нам стоило разбежаться. Первым прыгнул я. Мне удалось зацепиться за край стены и подтянуться вверх. С другой стороны я смог увидеть продолжение железной дороги и мост, который, как и говорила Лиза, проходил через портовые рвы. Следующая прыгала Лиза. Она разбежалась, и схватилась за мою руку, которую я успел протянуть. Я поднял ее на верх стены, и мы стали ждать Уилсона. Уилсон уже был готов бежать и прыгать, как убедившийся в смерти Генри офицер повернулся в сторону КПП. Он незамедлительно навел свой автомат на нас и пустил короткую очередь. Уилсон получил в свою спину большую часть пуль, а остальные улетели мимо нас. Парень застыл с удивлённым лицом, после чего упал с крыши КПП. – Уилсон! Не-е-е-е-е-ет! – Прыгай, Лиза! Прыгай! – потянув за собой вниз, я кричал истерически орущей девушке. Мы приземлились на бетонную плиту с другой стороны. Вдалеке мы видели, как с другой стороны моста в нашем направлении двигался броневик. Мы добежали до рва и стали спускаться на его дно по наклоненным стенам. Спустившись вниз, броневик был уже у края рва. Он стал пускать в нас очередь из пулемета, а мы бежали и молились, чтобы пули не попали в нас. Скрывшись от выстрелов за колоннами моста, мы стали искать ближайший водосток, и нашли его, всего в паре метров от нас. Я схватил за руку Лизу, и мы устремились к цели. Еще пара шагов, еще чуть-чуть! Проскочив в водосток, мы упали в сливной канал. Нам повезло, что внизу была вода. В противном случае мы бы размазались по земле. Выйдя из воды, мы уселись на холодный пол канализации. – Мы сделали это, Лиза! Добрались! – Но Генри…Уилсон, они… – говорила уставшим голосом Лиза. Печаль от потери таких хороших людей окутала и меня. Генри до последнего боролся за наше спасение, а Уилсону просто не повезло. Это был только один пост охраны, а мы потеряли двоих людей. Это показывало, что мы никчемные бойцы, и лишь чудо помогло нам с Лизой добраться. Вот и все. Мы достигли места, в котором теперь будем строить наше будущее. Слишком много раз я менял свое мнение по поводу этого путешествия. Сначала я считал это глупостью, потом нерациональным путем, а теперь это единственный способ обрести свободу. Может, хоть здесь я отвечу на тот роковой вопрос, который и дал толчок к моему сопротивлению? Отвечу ли я теперь себе, для чего на самом деле существую? Поживем, увидим, а пока я здесь и со мной Лиза. – Мирослав… я…. – девушка обратилась ко мне и показывала взглядом на окровавленный живот. Три кровавых отверстия насквозь пронзили девушку, оставив грубые дырки в пальто и на спине. – Что?! Как?! Нет-нет-нет, Лиза! Почему?! – Броневик…видимо, удачу на сегодня исчерпала и я… – Подожди, но ты ведь добежала сюда, все было хорошо! Я не понимаю! – Скорее всего, адреналин заставил меня какое-то время…не чувствовать боль. Но…теперь мне до жопы больно, – усмехнулась девушка. – Не бросай меня. Пожалуйста, Лиза! Хотя бы ты останься со мной. Я не выдержу, если потеряю тебя. – В…выдержишь ты все. Просто…вспоминай почаще…Я…Я никогда не жалела, что встретила тебя, хоть…и пробыли вместе мы совсем мало. Все равно…спасибо тебе. А теперь, двигайся вперед, найди других беженцев, построй будущее, в котором…ты…будешь…счастлив… – произнесла Лиза и с улыбкой на лице закрыла глаза. Я просидел у ее остывавшего тела еще час. Я плакался в ее холодные руки. Было ужасно больно понимать, что за один день, ты был со всеми, а теперь ты остался один. Вся наша группа была настоящими героями. Их смерть – это плата за мою жизнь, и я будут беречь ее, чтобы труд моих друзей не пропадал попусту! Я взял тело Лизы и пошел с ним вперед по туннелю. Лабиринт канализации привел меня к пляжу, который был частью Индустриального сектора. Тело Лизы я похоронил у самого берега, а также из камешков, которые были в округе, я соорудил две горки в память о Генри и Уилсоне. – Спасибо вам, ребята. Спасибо, за все. Теперь я знаю, какова цена за свободу. Знаю, что буду делать. Ни с кем, кроме вас, я не успел побрататься за столь короткий срок. Эх, если бы я подружился с близнецами, то может, все было бы иначе. Надеюсь, что вы встретили там Боба. Паренёк явно лучше, чем его брат. Но даже его предательство дало мне урок. Перри, Роберт, Генри, Уилсон, Лиза – вы все, дали мне уроки, которые я понесу за собой дальше. Спасибо, и прощайте, – сказал я своим покойным друзьям и закурил самодельную сигарету, которые я курил когда-то с Генри и Уилсоном. ЭПИЛОГ. Меня зовут Мирослав Каренин. Я никто. Никем не был и никем остаюсь быть. Вся моя жизнь – это сплошное разочарование, а люди, которых я считал семьей, умерли. Цикл жестокости и унижения сопровождали меня всю мою жизнь. Я бы сейчас сказал, что проще спрыгнуть с крыши, но это удел слабых идиотов, как учил меня Перри. Как сказал бы Роберт, вся проделанная работа ушла бы в минус. Лиза бы добавила, что все цели и стремления обратились бы в прах, а Генри и Уилсон назвали бы это поступком настоящего труса. А я сделал вывод, что вместо того, чтобы прыгнуть самому, я сброшу с крыши всех тех, кто убил моих близких, тех, кто заставил меня мучиться и страдать, тех, кто угрожает моей свободе. Спасибо, Говард, этому я научился у тебя. Уже год я живу по этим урокам в Запретном Секторе Индустриального района Города 17. Каждый день я курю сигареты собственного производства и наблюдаю за людьми, которые меня окружают. Одни борются против Альянса и наводят свои порядки, другие грабят и убивают слабых, а третие пресмыкаются и подчиняются первым двум. И только четвертые гнут свою линию и посылают на три буквы всех троих. К ним себя отношу и я. И прошу отнести себя и вас. Вот зачем я рассказал вам эту историю. [OOC]: Всем привет! Квента была написана на раскрытие мировоззрения моего будущего персонажа Мирослава Каренина, а так же на его мотивы и поступки при нахождении в ЗС. Персонаж не пытался писаться для вступления в ряды рейдеров, синдиката или кого-то еще, а исключительно для развития своей линии и взгляда на текущие обстоятельства, с дальнейшим мнением о тех или иных группировках и людях. Спасибо огромное, что прочитали мою квенту! Я готов выслушать от вас конструктивную критику и ответить на все волнующие вас вопросы касаемо квенты.
Что-то тут не так... Вот чует мое сердечко, начиная с момента про билет на лесопилку, что тут что-то не так...
Приветствую! Прочитал данную работу, и оставлю здесь свою рецензию. Мы имеем сюжет, повествовавший о драматичной и интригующей истории Мирослава, весь его путь и характер формировался на личном опыте, что отлично представил автор. Будь то пожилой мужик Перри, который приютил, и научил героя верить в добродушие людей, да и вообще спас так скажем персонажа от гибели голодом, или обезвоживания. Неожиданный поворот повлекает за собой его кончину, что отлично сказывается на рассудке героя. Решение уехать за город на лесопилку кардинально изменило его жизнь, но что же мы имеем в итоге следующего пути? Очень проработанных персонажей на ней самой! Будь образ начальника-крысу, что прекрасно вписывается в атмосферу, близнецы, в том числе. Предательство Говарда научило героя многому, а именно бороться за жизнь, но Перри конечно же оказал большее влияние. Имеет место быть упомянуть компанию его недавних друзей, которые все дали ему шанс жить, от самого леса, до того КПП... Этот поступок был необдуманным, и научил возможно героя более рассудительным взглядам на мощь Альянса, тут не показан боевик, аля Рембо, а настоящая мрачная история, без мистики, а лишь с нотками жизненного крика вырваться из клетки, которая даёт тебе лишь условную свободу. Мне понравилась эта работа, я так понимаю квента писалась на фракцию и персонажа категории Беженцев, такого персонажа я надеюсь увидеть в отыгрыше, надеюсь, мотивация не пропадёт! Мой вердикт таков:Работа одобрена, и заслуживает двух рюмок за Мирослава. Рекомендую к прочтению! Свяжитесь с главной администрацией, для получения вайтлиста, если его не имеется.
