Сплошные убытки.

Сплошные Убытки​

Глава I​

тик-так, тик-так, тик-так… — Двенадцать семьдесят пять на часах?.. — тик-так, тик-так, тик-так… — Почему я не поставил оливковое масло в холодильник?.. — тик-так, тик-так, тик-так… — Это была формула дигидрогена?.. — тик-так…

Монотонное жужжание неаккуратно укрытого провода, подающего электричество в лампочку, внезапно оборвалось характерным хлопком, за долю секунды лишившим света и без того слабоосвещённое помещение. Я резко поднял голову на потолок, пытаясь сонными глазами оценить произошедшее. Фаза лёгкого бреда была нарушена. В кромешной тьме забитой аппаратурой будки были видны только отражения показателей на мониторе диагностики. Старая советская рухлядь то и делала, что ни в коем случае не давала сбой. Это и было прекрасным, ведь за стеклом был мой опытный образец, на основе которого должны были оценить усвоение практических занятий. Немного пришлось подождать, прежде чем монитор показал актуальные данные. График начал скакать сверху вниз, что заставило меня немедленно встать. В черной безвестности я совсем забыл о кружке кофе, стоявшей на подобии столика, за которым я сидел. Встав, я задел столик, кофе незамедлительно оказался на нижней части живота, протекая вдоль ног. Благо, он стоял уже около часа и не обжег меня.

***​

— Твою мать, подумал тогда… Так и завалил всю диагностику, — я уныло опустил взгляд на железный столик, где на красивой белой посудине меня ожидал не очень презентабельный завтрак.

— Ничего страшного, Даня. Спишем на неисправность техники пансионата, — утешил приятель, который сидел напротив. В неразберихе общей столовой, где голос каждого присутствующего по отдельности стал ни чем иным, как один сплошной гул в ушах, слова Жени казались самым прекрасным пением. — А ты чего себя так распустил?

— Ну, знаешь ли, не всегда удаётся удержаться и не заснуть в четыре часа утра, когда за день до этого был вынужден повторить такой опыт. Я не спал нормально уже… — сделав внезапную паузу, я осознал, что в голове царит пустота. Словно кто-то зашёл, собрал все мысли и покинул голову, не оставив ничего. Рисовая каша, которая была передо мной, аккуратно сливалась с металлически-серой поверхностью стола, превращаясь в сплошную белоснежную картину.

— Да-аня, Даня! — Женя ткнул меня пальцем в лоб. — Дань, ты чего?

— Да чего-чего… — я нехотя выдавил слова, пихнув вилку в кашу. — Не могу я уже.

— Ты не сдашь практику, друг, если будешь так настроен. И прощай, биоинженерия, прощай, диплом! — ехидно усмехнулся тот.

— А ты что, все проблемы человечества пересмотрел и уже к моим перешел? Чертов гений, как же я раньше не догадался! — взглянул я ему в глаза, поднося кашу на вилке ко рту.

— Ладно, слушай, — усмехнувшись продолжил тот, скрестив руки и сложив на стол. — У нас на выходных дача свободна. Думаю, там достаточно места для твоего творчества. Дядя Боря не будет против твоего приезда на пару дней?

— Издеваешься, — быстро жуя и глотая ответил я, — По сравнению с этим бараком, ваша дача — рай на Земле, Жень.

— Ну, тогда поедем вместе? Надеюсь, твой опытный образец уцелел? — одногруппник вновь натянул лыбу.

— То есть ты серьёзно думаешь, что жаба сдохла бы от отсутствия освещения? Плохой из тебя биолог, Жень, — заключил я, засовывая в рот очередную порцию риса.


Запах разнообразных блюд, которые готовились в помещении так и въедался в одежду. Шумное сборище студентов неаккуратно выхватывало пищу с длиннющего шведского стола, который был украшен не самой качественной едой, однако был заполнен до краёв. Вместо одной из стен в столовой были панорамные окна, прикрытые почти прозрачной занавесью, из-за которой пекло светлое майское солнце.

***​

Стучали колёса по рельсам, пока изморозь на окне аккуратно выстраивала целые мосты. Поезд был не очень быстр. Мой взгляд сквозь ограждающую сеть сфокусировался на последнем вагоне, а когда тот исчез из поля зрения, взор пал на камень, находящийся за гравийной возвышенностью, на которой красовались рельсы. Правильно говорил писатель, дорога и вправду была ужасающей. Похороненные вдоль железных путей были работниками. Они умерли ради железной дороги. А ради чего они жили?.. В момент фокус глаз пал на оконный проём кабинета. Мой кабинет служил лабораторией, где я испытывал всё, что считал готовым к проведению испытаний.

Не мог даже представить, что была какая-то прошлая жизнь. Погружение в мысли прервал резкий голос профессора, которая мелькнула в дверном проеме. Звали её Ибрагимова Марина Афанасьевна, была она пожилой женщиной с длинными седыми волосами и странными очками, похожими на хвост павлина; постоянно ходила на толстых танкетках по просторам местной исследовательской базы. Она познала дзен в изучении биологических организмов. Кажется, для нее настало время изучать что-то разумное и в этом деле я был её проводником.



— Дыра в памяти, Покровский? — повернув взгляд в мою сторону, спросила она.

— Целая пропасть, — не затруднительно последовал ответ от меня, после которого я оторвал контакты от своих висков и выключил монитор визуализации.

— Ты проник в зазор, Покровский? — передо мной предстало в бывшем красивое лицо, которое ныне было полностью обезображено морщинами — возраст не жалеет никого.

— Я обнаружил уцелевшие воспоминания, Марина Афанасьевна, — кивнув, вынул отчёт пульсового графика из аппарата. — Это опасно, потому что несанкционированно, — нахмурил брови я, всё продолжая рассматривать заинтересованное лицо профессора.

— Покровский, «Просвет» должен стать инновационным открытием как для нас, так и для Покровителей. Если они посчитают твои воспоминания лишними, то им не составит труда их убрать вновь, — зло прошипела женщина, покидая мою лабораторию.



Профессор пользовался туалетной водой, у которой был едкий впивающийся запах, он пронзал деревянные поверхности моего кабинета и оставался в них надолго.

В последнее время женщина вела себя странно: постоянно задумывалась над чем-то, иногда затруднялась в объяснении чего-либо. Я полагал, что отдавать управление исследовательской базой человеку в годах было не лучшей идеей. Но с руководством никогда не спорил.

Плохой сон и комфортная обстановка способствовали мысленным размышлениям, в которых я оказывался постоянно.

«Просвет» был моей разработкой, построенной на основе нестабильного логического процессора из антиматерии, он позволял раскрыть латентные фрагменты долгосрочной памяти с помощью проводки электрического тока через головной мозг на особой частоте. Позволял не просто раскрыть, а ещё и воспроизвести это в стиле сна или чего-то вроде воспоминания. Я удивился бы, если всё было чисто. Был как никогда близок к разгадке собственной тайны. Эти действия считались несанкционированными, потому что Альянс полагает, что некоторым воспоминаниям лучше не оставаться в памяти. Хотя, такие правила не во всю силу распространялись на личный состав подструктур Альянса. Разработка должна была показать, что аппаратура Альянса имеет путь обхода. Она дала бы мне самую что ни на есть, безупречную лояльность и обеспечила всю мою оставшуюся жизнь.

В настоящий момент меня интересовало расследование внутри расследования, Женя из воспоминаний казался слишком близким, чем-то существующим по сей день. Он был моим одногруппником и партнером в любых ситуациях. Мы дружили с ним с первого курса и были друзьями навеки. Пропасть в памяти не давала возможности соединить жизненные линии, отчего я чувствовал тревогу. Прокрутив последнее воспоминание ещё раз, я начал осознавать, что в тот день мы были вместе и преследовали одну цель. Тут только одно логическое заключение — Женя всегда был рядом, и, возможно, рядом до сих пор. С этими мыслями я встал с места, с целью пройтись по территории исследовательской базы: проветриться после долгого засиживания не помешало бы. Перед выходом я захватил с деревянной стойки колбочку с неаккуратной надписью от руки «Антидепрессанты». В последнее время повышенный уровень стресса превышал норму, и я был вынужден принимать таблетки в тревожные моменты. Открыв крышечку, я закинул парочку драже под язык, закрыл и положил сосуд обратно.


Острые верхушки толстоствольных деревьев упирались в безмятежное небо. Сбитый низкой температурой аромат лесной хвои лез со всех сторон, а до ушей доносилась божественная мелодия ноябрьского бриза: холодный ветер нежно исполнял морозную песенку на ухо, а маленькая река, отделяющая территорию комплекса от бесконечного строя густых деревьев, весело протекала глубоко в тёмно-зелёную пущу.

База располагалась в глухой тайге, неподалеку от Сити-17. Согласно регламенту, состав комплекса был помещён на эту базу с целью проведения серии отчужденных от населения опытов, которые могли бы стать угрозой в жилом секторе. Нас с группой ассистентов переправили сюда буквально пару месяцев назад. Из-за плачевного состояния самого комплекса и отсутствия необходимых инстанций, казалось, что о нас все забыли. Три корпуса: жилой, административный, лабораторный, с территорией в несколько гектар, с качественно нанесенным асфальтом и окружным высоким сетчатым забором, окутанным колючей проволокой. Всё это охранялось только небольшой группой Гражданской Обороны, главой которой был юнит восемьсот тридцать три, перенаправленный сюда совместно с нашей группой. Он всегда казался мне необычным. На фоне других юнитов имел слишком человечный характер, а ещё, по совместительству являлся единственным следователем во всём охранном подразделении. Часто появлялся в жилых помещениях, предназначенных для персонала и даже иногда обедал в общей столовой, правда, когда там не было никого. Знали об этом все, но никто не пытался идти с ним на личностный контакт. А я старался.

Однажды я зашёл в столовую и краем глаза заметил восемьсот тридцать третьего, который был слабо виден из-за единственного освещения в лице сумерек. Дело близилось к ночи. Всё, что я заметил перед тем, как он напялил маску — это бросающаяся в глаза родинка на подбородке. И, кажется, точно такая же была у Жени. Вот здесь я и задумывался каждый раз. Я помнил Женю всегда, хоть и не в подробностях. Значило ли это, что Женя не забыл меня?


— Господин Покровский! — ко мне подбежала молодая девушка с пакетом разных бумаг. Это была ассистентка. Самая приближенная ко мне. Она была одета в синюю сорочку, заправленную в короткую черную юбку. Ее макияж и маникюр всегда были в порядке, а туфли на высоких каблуках постоянно напоминали о её присутствии. — Это пакет данных из Центрального Сектора, — протянула папку та, а я охотно принял.

— Спасибо, Аня, — кивнул я ей, после чего она стремительно направилась к жилому корпусу.


Открыв папку, я увидел сертификат отдела контроля лояльности. Меня всегда удивляла примитивность так называемой «лояльности». По-факту, достичь её можно было ничего не делая для самого Альянса, но в это же время лояльность была очень важной и давала невообразимые привилегии. На сертификате была информация об успешном повышении уровня лояльности, а второй лист, который был закреплён за первым, гласил о том, что моя стажировка успешно окончена, а должность утверждена. На обеих бумагах были печати администрации. Забавно, подумал я, засовывая бумажки обратно в папку и осматривая местность.

К слову, на базе из научного персонала были только я и Марина, а все остальные были ассистентами, помощниками или лаборантами. Изначально мне было интересным назначение стольких ассистентов на два ученых ума, ведь их было с два десятка. Но, согласно своему характеру, я не стал ничего выяснять. Просто вёл пассивное наблюдение, которое дало мне понять, что в последнее время ассистентов становится всё меньше, хоть и никого не сокращали.

Солнце было в зените, лучи пронзали мои глаза в унисоне с зимним холодом, который отнимал конечности, и это заставило меня зайти в помещение.

***​

Глава II​

Вышка охраны была самым высоким объектом территории комплекса. Она возвышалась над зданием побольше, которое расположилось непосредственно внизу. Из него вырастали опоры. Отсюда открывался прекрасный обзор на безграничный лес, а база была как на ладони. Под площадкой были ворота комплекса. Единственные в роде. Подъем на вышку обеспечивала круглая лестница, огражденная прутьями. В центре был раскладной стул и металлический стол.

На стуле красовался следователь, внимательно следящий за горизонтом.



— Вы мне нужны, восемьсот тридцать третий, — заявил я, подойдя к юниту.

— <:: Решили продемонстрировать последнюю разработку, док? ::> — покосился местный шериф, развернув голову.

— Как сказать, — нехотя промямлил я, — Это нечто важнее, глобальнее…



Повышенный темп шагов отражался на обветшалом советском паркете, который частично уже вышел из строя: никто из персонала не спешил заниматься техобслуживанием. Моя лаборатория была на третьем этаже, вторая дверь слева. На самом деле закрыть дверь не представлялось возможным, а точнее являлось лишним, потому что огромное стекло на половину площади двери было кем-то успешно вынуто.

Именно поэтому мы беспрепятственно вошли в кабинет, где всегда пахло ветхими книгами, аптечным спиртом, валерьянкой и деревом. Кабинет был оформлен в древесину, окрашенную во всевозможные цвета. Даже лабораторные стенды и стойки, накрытые стеклом, были из качественного дерева. По центру этого прекрасного сборища стоял п-образный стол, в углублении которого было множество разных толстых и тонких проводов, глубоко уходящих в высокий серверный слот.


— Логический процессор «Просвета» работает нестабильно, мы используем его осторожно, — сказал я, указывая на контакты.

— <:: Я не могу принять это, ::> — утвердил тот, завидев контакты аппарата. Серые мутные окуляры не передавали никаких чувств, но я знал о внутреннем волнении восемьсот тридцать третьего.

— Вам придется принять, следователь. Иначе вы рискуете не узнать принцип работы «Просвета». Вам придется подключить контакты, так что…


Я мог предоставить доступ к записям воспоминаний других испытуемых, но предпочёл лицезреть его собственные.

Юнит постоял еще с десяток секунд и поглядел на меня, затем робко принял очки, двигаясь к стулу. Он всегда был заинтересован моими разработками и доверял мне. Становился первым в списке желающих на безопасные опыты. Будто ему не хватало драйва и веселья, будто револьвер в кобуре и автомат за спиной были недостаточны. Он снял маску и положил её слева от себя, на стол. Далее натянул резинку специальных очков и просунул в зазор голову, закрепляя на себе. Сам я лично не осмелился пройти вперёд, зная, что следователь не очень хорошо воспринимает людей, ставящих его личностную анонимность под вопрос.


— Там контакты на столе. Нужно нажать на правую кнопку монитора, которая в нижнем правом углу.


Шериф мне не ответил, просто сделав указанное мной, а затем нажав кнопку. «Просвет» был отрегулирован на необходимой части воспоминаний, отвечающих за последние значимые не запомнившиеся. Тотчас на мониторе высветилась инфографика, а анализатор пульса запищал, записывая график на бумажку. В этот момент я решился пройти туда, откуда будет видна хоть часть лица мужчины, почему-то я был уверен в своей правоте. Передо мной предстало хорошо сохранившееся знакомое лицо, со всеми своими особенностями. Карие глаза, выраженные ровными бровями, которые бегали туда-сюда, пока монитор воспроизводил расплывчатую картинку. Аккуратный курносый нос, рот средних размеров, угловатый подбородок с небольшой родинкой, очерченный линиями челюсти, в которые вливались изгибы скул. Царапины и неровности на поврежденной белоснежной коже.


В тесной советской квартире звучала очень громкая зажигательная музыка. Повсюду молодые люди. Кто пил, кто курил, кто просто зависал. Из-за намеренного отсутствия света ничего более нельзя было разобрать, но из неприкрытого окна доносились звуки проносящихся под панельным зданием машин, а огни вдалеке указывали на нахождение в большом населённом пункте.


— Я никогда так не напивался, Дань… — проговорил Женя, откинувшись на диван.

— Мы повеселились на славу, Жень, — плюхнулся я рядом с ним, повернувшись.

— Мы сделали это, ты осознаешь?.. — С сегодняшнего дня мы — дипломированные выпускники училища имени Сергея Абрамовича Воробьева!.. — Прекра-асное Далёко, не будь ко мне жесто-око… — пропел пьяный Женя, высматривая подходящую к нам девушку.

— Мальчики, покурить идёте?

— Коне…

— Мы подойдем попозже, Даш, — оборвал Женю я, не дав поддаться искушению. В пьяном состоянии он не осознавал многого, и, видать, забыл, кем является Даша.



Офицер медленно потянулся к контактам, робко стянув их и положив на стол. Мне показалось, что он оцепенел от увиденного, потому что после снятия контактов он ещё около полуминуты сверлил ту же точку глазами, которые замерли, ни разу не моргнув. Зрачки расширились, а мимика никак не поменялась. Затем он начал медленно поворачиваться ко мне, быстро стягивая с головы очки и кладя на стол.


— Даня... — его веки неестественно оттопырились, а голос был таким знакомым и теплым, как в тот самый вечер. — Я.. Я помню, как.. — Евгений встал с места и быстрыми шагами прошёл к окну, оставляя за собой чувственную волну ветра. Подойдя, тот положил ладони на подоконник и всмотрелся сквозь изморозь окна на железную дорогу. — Я забыл почти всё… Я не мог вспомнить! — повысил тон тот, пытаясь убрать помеху зрения со стеклянной поверхности с помощью ладони. Конечно, ничего не получилось, ведь тонкий слой льда был снаружи. — Я был тут изначально. И ты. И это все так задумано, — фыркнул тот, разворачиваясь и подходя к своей маске.

— Я догадывался, Жень. «Просвет» разблокирует целую линию воспоминаний, и ты начнешь вспоминать всё. Но есть критическая планка, граница, после которой аппарат бессилен. Промывка памяти от Покровителей распространяется неравномерно, она расплывается, постепенно теряя пригодность.

— Этот аппарат будет занозой в жопе. Они прикажут ликвидировать тебя. Убери это, пока не поздно, — внезапно огрубел тот.

— Я не понимаю. — Отрицал я, подходя к анализатору за отчетом. — Это же путь к совершенству технологий Альянса. Заражение, от которого осталось найти антидот. Тогда я сдам проект и лишу себя всех проблем, и не только.

— Ты не понимаешь… Тут не всё так чисто, как кажется. — Продолжал настаивать тот, надевая маску. Пломба-защелка на капюшоне издала звук, после которого контур и окуляры загорелись серым. — <:: Спрячь это устройство подальше, иначе у нас будут проблемы. Скоро приедет делегация. ::>

***
​

Запрос 01-B6
Индекс OEiM: 01-441537
_______________
Уполномоченное Лицо Субъекта Сити-17 «ИБ-04/С-17»
Покровский Даниил Борисович

Проект «Надсознательная Эстакада»
Кодовое название ОПБН-01A (Р)
_______________
​

Настоящим документом подаётся запрос поставки испытуемых объектов в количестве: 2.

Требуемые формы жизни и количество:

• Человек мужского пола - 1;
• Паразит («Хедкраб») - 1.

Проект «Надсознательная Эстакада» положит начало экспериментальному полусознательному образу жизни, способному действовать без программных обеспечений и естественных потребностей. Все испытания будут проводиться на территории Исследовательской Базы 04 в области Сектора 17.


Информационно уполномоченные лица:
Покровский Даниил Борисович;
Следователь 01:833;
Ибрагимова Марина Афанасьевна.

Информационная доступность в лице:
Старший обслуживающий персонал.


Первые результаты испытаний ожидаются через одну рабочую неделю (семь дней) после получения запрашиваемых объектов.

-•-•-•-•-•-


Конфиденциальная информация — Совершенно секретно.
Учёный контингент человеческого общества.
Сектор 17.​

Подпись заявителя: PoˇKrøvsk​

***​

Глава III
​

— Фиксатор ещё в центр камеры поставьте, размеры подведите под среднестатистический человеческий рост.


Прибывшие рабочие в быстром порядке раскладывали всё необходимое для реализации проекта, который был одобрен Альянсом. Может, верхушка считала мой проект возможностью синтезации нового организма, который бы заменил зависимых от «заряжающих» технологий бойцов сверхчеловеческого отдела. В конце концов, попытка пыткой не являлась. По крайней мере, для одобряющего мое прошение. Это был последний день поставки, сегодня должны были прибыть живые опытные образцы.


Гараж лабораторного комплекса скорее был ангаром, предназначенным для самолёта или тяжёлой бронетехники. Тут не было как такового источника света, кроме длинных окон в верхней части. Облезлая от вечной сырости штукатурка была повсюду, а крыша держалась на честном слове, словно железные рамы были бутафорией. Об отоплении даже речи не шло. Из ангара было два выхода: в коридор лаборатории, конечно, без нормальных дверей, и наружу, прикрытый ржавыми железными вратами.

В центре гаража мы соорудили стеклянный изолятор приличных размеров для проведения наших испытаний. На первое время этого должно было хватать.


— Постарайтесь автоматизировать фиксатор, — отрицательно кивая сказал я, покидая лабораторный корпус.


Остановившись снаружи у ворот, я достал матовую пачку сигарет, на которой была грунтованная надпись «Табачная компания Сити-17». Я не заморачивался в поисках своей идеальной продукции и брал то, что есть; что поставляли на нашу базу. Еле я успел зажечь сигарету, ко мне подошёл Женя и встал рядом.


— <:: Ждёшь поставку? ::>

— А то, — делая затяжку.

— <:: Я понятия не имею, кому хватило ума одобрить тебе этот проект. ::>

— Да ты просто завидуешь, — выдыхая дым утвердил я. — Был бы ты на моём месте — твоей радости не было бы предела.

— <:: Ну-ну, тут уже как совесть твоя прикажет. ::>

— Кто бы говорил о совести… — взглянул я на него оценивающим взглядом.

— <:: Зря ты это делаешь, Даня. ::>

— Перестань уже завидовать.

— <:: Ты представляешь? Всех людей превратят в арахнидов. ::>

— Когда разработали сверхчеловеческий, туда всех не пихали.

— <:: Ну-ну, а туда волей сильные нужны были. Высший сорт, понимаешь... Вырастить в пробирке можно и ненужного, и инвалида, и больного, и пожилого, ::> — продолжил перечить мне тот.

— Да успокойся ты уже, я договорился, тебя тоже повысят, — усмехнулся я, взглянув на дорогу.



За прошедшее время и еще парочку сеансов у «Просвета», Евгений вспомнил великое множество наших совместных похождений. Однако тайну совпадения ни мне, ни ему не удалось раскрыть. Да и мы, собственно, решили больше не ворошить эту тему, потому что она была как минимум бессмысленной. Главное, что мы снова воссоединились и осознаем это.

К моменту, когда я докурил сигарету, Женя уже успел уйти куда-то, а на прибывшем экспрессе отряд бойцов сверхчеловеческого отдела занёс последнюю поставку, сопровождая их в местную камеру заключения. Паразит был в небольшой капсуле, а парня вели пешком, в наручниках и дополнительных оковах. Одет он был в форму заключенного, а отряд бойцов с гравировками «Nova Prospekt» не оставил никаких вопросов у меня.

К моменту получения моего отчёта, наш комплекс начал преобразовываться. В медленном, но верном темпе в округе появлялись бойцы сверхчеловеческого отдела. Поставки препаратов и материалов систематизировались и не сбивались с режима, а новое передовое оборудование заносилось сразу же после запроса.

Закончив столь занимательное наблюдение, я выкинул бычок и поспешил в лабораторию, чтобы осмотреть прибывший груз.

***​

В одиночной камере, освещенной направленным светом прожектора, красовался заключенный, который был привязан на фиксаторе. Взгляд его не останавливался на месте, а пот стекал с лица как никогда ранее. По всей видимости, мальчишка не волновался так даже при заключении в Нова Проспект. Измученный голубоглазый молодой парень с приятным лицом был обречен смотреть прямо в слепящий прожектор до тех пор, пока я не посчитаю нужным обратное. Не имею понятия, каким образом он умудрился попасть в Нова Проспект, но в его глазах постоянно виднелось отчаяние. В конце концов, молодая кровь всегда полезна для любых опытов.


— Вечер добрый, — прошёл я дальше в стеклянный карцер и встал рядом с новым обитателем базы. — Сегодня день великого переименования, — усмехнулся я. — Отныне тебя зовут Объект ПБН-01А Ранний.

— Я Максим, — упорно отрезал тот своим неокрепшим голосом, не переводя взгляд на меня.

— Не заставляй меня показывать, где твоё место. Ты произносишь это имя в, последний раз, — я постарался казаться грозным. Это был мой, относительно первый опыт работы с живым испытуемым, который был мне полностью подвластен. — Говоришь, анти-коллаборационизм лучше лояльности?

— Не сомневаюсь в том, что я прав.

— Твои слова полны страсти. А не думал ли ты, что не можешь аргументировать свою точку зрения?

— Я просто буду настаивать на своем.

— Неужели ты полагаешь, что твоё положение позволит тебе симулировать такое отношение?


Парнишка промолчал. Видать, сказанное мной оказалось даже слишком витиеватым для молодого ума. Некая боязнь съедала его изнутри, но отчаяние и теплокровность не позволяли ему проявлять свой внутренний страх.

Между тем я подошёл к нему, встав между ног. Он был зафиксирован в позе звезды, что не позволяло бы ему провернуть никаких манипуляций даже при сильном желании. Хотя, о каких манипуляциях речь. Не каждый человек способен выдержать натиск суровых условий содержания в Нова Проспект. Мальчишка совсем исхудал, от него остались только кости и остатки мышц, которые в прошлом точно проходили попытки возрастания разными силовыми упражнениями.


— Новая жизнь покажется тебе слаще, — лыбился я, взглянув на прожектор. — Должна показаться.

— Будешь растить меня в пробирке, чокнутый фрик?

— Ты слишком категоричен, Ранний. Но при желании могу сделать и так. Просто в этом случае ты так и останешься «Ранним», не увидев… Кхм.. Не прочувствовав настоящий результат.


В одном из углов изолятора была стойка, в которую можно было подавать предметы снаружи. На данный момент там лежал только впрыскиватель без картриджа. Я медленно прошёл к стойке и взял инъектор*, взглянув в пустоту стекла. Внутри зоны испытаний стекло было непрозрачным: увидеть ружу не представлялось возможным. С другой стороны, конечно, наоборот, всё было видно. Я знал, что за стеклом стоит ассистентка, поэтому я и запросил дестабилизатор биобаланса, стоя там с инъектором. Стойка медленно закатилась в другую сторону. Спустя минуту я получил картридж с желаемой жидкостью и вставил его во впрыскиватель. Далее мне предстояло ввести его, но я предпочёл сначала узнать о жертве чуть больше. Подходя к объекту, я спрятал впрыскиватель за спиной, заключив руки в замок.


— Прелести жизни разочаровывают, Ранний. Приходится искать способы для развлечения, понимаешь?

— Я не хочу быть рабом. Убей меня, если в тебе есть хоть капля человечности, — продолжал провоцировать испытуемый.

— Скажи, тебе доводилось иметь дело с некротизирующими существами?

— Ты хочешь сделать из меня зомби? Зачем для этого тащить меня сюда?! — сорвался тот, повысив тон прерывающегося голоса.

— Я не собираюсь надевать на твою голову паразита. Ты будешь более значимым объектом, — утешил я, подходя ближе к его левой руке. Не ожидая реакции, я приставил инъектор к его плечу и нажал на курок. Раздался щелчок.

— Ай!.. Ох, — измученно выдавил тот. Инъекция дестабилизатора была обильна болью, реакция парня была предсказуемой. — Что за дрянь ты мне вколол?!

— Это облегчит дело твоего иммунитета, отключит защитные свойства и механизмы для того, чтобы ты не мучился в дрожи и жаре.



Не услышав ответа, я попросту направился к выходу из изолятора. Там меня встретила ассистентка и группа боевых единиц, которая была предназначена для дополнительной охраны. Я развернулся в сторону коридора, а помощница последовала за мной. Первая дверь справа была свободной лабораторией без оборудования и окон. Мы вошли туда с целью найти животное.


— Ты взяла пробирки?

— Да.

— Шприцы на пять миллиграммов?

— Да.

— Тогда приступай к извлечению клеток. Ещё мне нужен фрагмент нейронной системы этой живности. Постарайся добыть его как можно аккуратнее. Если фрагмент будет не жидким — раствори его в фосфорной кислоте.

— Хорошо, господин Покровский. Я принесу готовые пробирки к вам в лабораторию.

— Спасибо. И проследи за состоянием испытуемого.


(*инъектор — то же самое, что и впрыскиватель)
__________

***​

«Я знаю, что мои действия не совсем правильны. Знаю, что проникать в чужую индивидуальность — нехорошо. Но я не мог не сделать это. Я подошёл к «Просвету», но не стал подключать контакты. Подошёл и запустил данные записи. Зашёл и начал рыться в голове Евгения, словно крыса, ничем не отличающаяся от паразита.»



На берегу большой реки было пусто ввиду позднего часа. Чистое небо было обильно покрыто звездами, которые объединялись в созвездия и превращались в забавные фигурки. Легкий морской ветерок щекотал уставшую от жары кожу, а тихий звон маленьких волн, которые дружным строем бились о берег, приятно расслаблял слух.


Вечера у Невы казались мне одним из самых счастливых событий в жизни. Тихий берег редко когда был заполнен людьми, тем более ночью. Это было не первое уединение совместно с Даниилом, но оно казалось самым тёплым и уютным. Времени побыть с ним наедине было немного: мы всегда были в студенческих передрягах, училище не позволяло ровно дышать. Даниил был целеустремленным парнем, отстаивающим свое мнение. С ним можно было повеселиться всегда, даже сидя за скучной лабораторной работой. Можно сказать, тараканы в его голове были самыми добрыми и нужными. Без них он бы был серым, неинтересным человеком. И как бы Даня не старался строить из себя хладнокровного безэмоционального ублюдка, он всегда оставался переживающим в душе. Отлично переносил смерть живого существа, но потом заметно впадал в угнетение. Большинство девушек на нашем факультете отдавало предпочтение Даниилу, потому что сочетание учёный-мужественность, а точнее данное соотношение имело хороший показатель. К тому же, кому не нравятся высокие голубоглазые брюнеты, да ещё и с мозгами и деньгами. Жаль только, они не знали, что не понравятся Даниилу ввиду его физиологических особенностей… Было ощущение, что он это всё собрал в себе не по-настоящему. Будто он играл роль, чтобы быть таким, каким его хотят видеть, а не таким, какой он на самом деле есть. Это было вынужденной мерой в какой-то степени. Несмотря на здравое восприятие в научном обществе, интимные подробности всё равно было лучше маскировать.

Одно в Данииле оставалось неизменным — идея и цель. Он всегда был идейным человеком, инициативным и креативным. В грустный момент мог устроить радость, а цель… Свою цель стать ученым он преследовал еще со школьных годов, по его словам. Никто в группе так сильно не стремился в научный мир. А он что! Будучи сыном богатенького дяди, не соответствуя предрасположенности, никогда не планировал тратить деньги отца.


К этому времени заметно похолодало. Да и наверное меня там ищут, потому что пропал я без ведома. Надо бы вернуться, что-то забрёл я в мысли свои.


Нет сомнений в том, что Покровский достигнет своей цели в будущем, остаться бы с ним…

—————•—————
「Стереть данные }{ Подтвердить」
—————•—————



***​

Глава IV​

Я зашёл в гараж, где был установлен изолятор. Напротив стояла изумленная Марина Афанасьевна. Она наблюдала за мальчишкой в изоляторе, который до сих пор мучился под действием дестабилизатора. Рядом красовалась ассистентка с подносом, на котором были заполненные пробирки и шприцы. Услышав шаги, та обернулась и взглянула на меня.


— Всё готово, господин Покровский.

— Паразит выжил?

— Это обязательно?

— Это оптимально, Анна, желательно. Возможно, между ними будет связь, — я сделал короткую паузу, и, ничего не услышав, продолжил. — Поместите существо в мой кабинет, под стекло, подготовьте вторую пару контактов «Просвета», мне нужны данные из головы паразита.


Анна только кивнула мне и оставила поднос на стойке, которая была переведена в наружное положение. После ухода ассистентки, я подошел к стойке и встал справа от профессора. Её взгляд всё ещё сканировал происходящее. Решив не отвлекать её, я приподнял каждый из шприцов, просвечивая их, чтобы осмотреть консистенцию нейронной жидкости. Она всё-таки была растворена в кислоте. Положив шприцы, я перешел к пробиркам, в которых была мутная смесь жёлтого цвета. Недолго думая, я взял новый картридж для впрыскивателя и принялся переправлять содержимое из склянок в него.


— Марина Афанасьевна, может вам смастерить место поудобнее для наблюдения? — закончив своё дело спросил я, положив впрыскиватель на стойку.


Старушка медленно повернула голову на меня, словно настороженное животное, которое старалось оставаться в тени. Несколько секунд она смотрела мне прямо в душу, ни разу не моргнув.

Недолго думая, я схватил инъектор и вошёл в изолятор. Завидев меня, молодой парень начал паниковать, дергаясь в фиксаторе.


— Ты можешь пытаться выбраться, но до успеха это не доведёт, — разочаровал его я, подходя к его левой руке. — Я занёс тебе дозу нейротоксина.

— Ты совсем чокнутый?! — сердце парня упало в пятки. — Убери от меня эту дрянь! — испугано выкрикнул юноша.

— Дрянь - не дрянь, но жить будешь, — обнадежил я, закатывая его рукав. — Иначе зачем я вкалывал тебе дестабилизатор. Тело не будет сопротивляться.

— Не делай этого, ты пожалеешь! — парень перешёл на более низкий тон, давя на жалость. — Ты убьешь меня и ничего не достигнешь! У тебя в руках яд!

— А кто сказал, что я тебе не дам противоядие? — с этими словами я приставил впрыскиватель к вене молодого человека, готовясь нажать на курок.

— Не делай этого, пожалуйста!.. — умоляющим взглядом стал выпрашивать тот. У него выступили слёзы. Живое существо не хочет прощаться с жизнью. Когда осознает ущербность своей агрессивности, переходит на мягкую силу. — Пожалуйста… — прошептал тот, зажмурившись, от чего слеза начала течь по его лицу.


Я не смог. Холодный пот выскочил на лбу, ослепляюще-белый свет прожектора начинал сковывать меня, заводя в зрительный тоннель; воздуха не хватало. Пол уходил из-под ног, и в этот момент я зашагал к выходу. Мой пульс повысился в разы, заставляя организм переживать стресс. Швырнув инъектор, я в спешке побежал в коридор, поднимаясь к себе. До конца и не осознал, как сумел осилить три этажа. Я даже не обратил внимание на присутствующих, картина расплывалась и мутнела. В кабинете меня ждала знакомая утихомиренная обстановка. На одной из многочисленных деревянных стоек меня ждал знакомый пузырёк с лекарством. Схватив баночку, я в панике начал закидывать маленькие шарики себе в рот, сразу их разжевывая. Дрожащие коленки вовсе перестали мне подчиняться, ноги подкосились и я упал на колени. Антидепрессанты тоже оказались на полу. Я ещё какое-то время продолжал слышать ажиотаж, но никто не спешил ко мне… Я закрыл глаза и размытые кабинетские стены успешно сменились бесконечной чернотой.

***​

Едва уловимые боковым зрением частицы надвигались со всех сторон ко мне, словно языки пламени. Я встал на ноги, слегка шатаясь, ведь в этом деле мне помогла стена, которая была под рукой. Белые частицы за долю секунды растянулись в центр и стали прозрачными. Словно чёрные дыры, они засасывали всю картину, которая была доступна моему взору. Вскоре чернота преобразовалась в привычный вид прохода, где я стоял, но воспринимал я окружение через некий водоворот, спектр цветов которого ограничивался двумя. Он постоянно кружился, не останавливаясь на месте. У меня затрещала голова. Я схватился ладонями за волосы и попытался шагнуть вперёд.

После долгих попыток встать и пойти, у меня это наконец получилось. Я ничего не осознавал из происходящего, просто бороздил по просторам комплекса, проходя насквозь все здания. Всё это было нереальным, будто во сне. За время прогулки я не заметил ни одной живой души, хоть и свет горел во многих комнатах, что было видно в окнах снаружи.

Вскоре вихрь слегка утих, и я смог отличать что-то. Чёрный цвет, конечно, преобладал, раз в секунду перекрывая мне весь видимый обзор.

За это время я успел оказаться вне территории базы. Я обнаружил бугор, которого никогда раньше не видел. Осторожными шагами я прошёл нему и осмотрел со всех сторон. На восточной стороне холма была приоткрытый герметичный проход, из него падал скудный свет. То ли он обрывался из-за спектральной пучины, то ли электричество внутри было нестабильным — я так и не разобрал. Не разобрал, но решил войти. Внутри меня ждала узкая лестница, ведущая достаточно глубоко вниз. Наступив на первую железку, я уже нарёк себя на страдания. С горем пополам, я дошёл почти до низа, что аж до пола оставалось три-четыре прута, но в этот момент моя рука сорвалась и я свалился вниз.

Упал на спину, что в тот момент мне показалось не очень болезненным, но дышать было заметно затруднительнее. А точнее, невозможно. Я в судорогах развернулся на бок, выдавливая из себя серию невообразимо глубокого и долгого кашля. С каждым кашлем мне становилось всё сложнее: словно кто-то проткнул мои лёгкие раскаленным копьем и засовывал его всё дальше и дальше.

Крепко зажмурив глаза, я оперся локтем о бетон, приподняв торс. Передо мной были пятна тёмно-бордовой крови, а во рту был характерный металлический привкус.

Чёрт с ним, подумал я, абы-как вставая на ноги. Нижний этаж состоял из небольшого квадратного перехода, в центре которого был небольшой офисный стол. На нём располагался защитный чехол для очков, украшенный разноцветной картинкой, ближе была ручка и блокнот, где были какие-то неразборчивые каракули. И это всё показалось бы обычным, но в левом дальнем краю стола располагалось блюдце с мясом, внешне напоминающим говядину. Это всё было каким-то бредовым, выдуманным. Весь этот цветной вертун, размытое зрение. Я думал, что это сон. Из центрального квадрата протягивалось продолговатое ответвлвение с четырьмя разными дверями. Пустой холодный белый коридор. Ни одной буквы, ни одной памятки или справки, Рядом с каждым входом был датчик сетчатки. По всей видимости, являлся единственным способом получения доступа.

Я робко прошёлся по местности, дергая каждую дверь за ручку по отдельности. Вторая слева была открытой. Я развернул взгляд в необходимом направлении и резко дернул рукоять на себя. Издался характерный скрежет металла и помещение открылось. К этому моменту крутень почти прошёл, остались только безупречно чистые эмоции. Просто взглянул внутрь, даже не пытаясь пройти вперёд.

Предо мной предстала картина совершенно ужасающая. Картина, от которой стынет кровь…

В лабораторной операционной больших размеров таились тушки пропавших ассистентов. Одна из них лежала на операционном столе и была разрезана на несколько десятков кусков. Внутренние органы вывалились на койку, а все выделения и жидкости уже давно засохли. Вторая была запечатана в большой колбе с неизвестным наполнением, похожим на формалин, но синеватого оттенка, была прислонена к правой стене. На её лице застыл ужас. Изо рта торчала труба, закрепленная на лице ремнем. На теле были видны токсично-зеленые круглые волдыри.

Третий ассистент был прибит к стене с помощью продолговатого конусообразного металлического предмета. Вылезший ручеек крови изо рта присох к коже мертвеца. Его веки были раздвинуты специальным устройством. В зрачок был воткнут металлический крючок, который был подключен к общему трубопроводу. Разрушенные ткани глаза придали ему кровяной окрас, а зависнувший крюк деформировал его.

Поверить в увиденное я не мог никак: это неправда, вымысел. Бурная фантазия, сон… Быть может, я переборщил с таблетками. Это не могло быть реальным. Я буквально оцепенел, страх начал медленно расползаться по моим венам. Я догадывался, кто мог это сделать.

Всё, что я помню из случившегося потом, это то, как я бежал оттуда сверкая пятками. Не знаю куда, но бежал. Не знаю, куда бы это меня привело. Но если это сон, то всё должно быть в порядке…

Глава V ​

Я очнулся в коридоре. Сидел на старом паркете, который был покрыт тонким слоем солярки, мастики или еще какой-то дряни, на которую осела пыль. Нарушения зрения, вроде бы, пропали. Осмотревшись по сторонам и заметив лестничную клетку, я понял, что нахожусь на втором этаже. Не сильно спеша, я принялся вставать. Ноги болели очень сильно, а спазм в спине был самым статичным ощущением на тот момент. У меня была очень сильная жажда. Я еле-как начал шагать вперед, пытаясь выйти на связь с остальным персоналом. Спустившись на первый, я прошёл к дверному проему, ведущему в гараж. Там стояло много офисных столов, за которыми сидели лаборанты и ассистенты. Среди них я не заметил Анну, хотя она являлась почти уполномоченным лицом. Ближе к изолятору расположилась Марина Афанасьевна, удобно присев за столом. Я подошел и взглянул на неё, а потом на изолятор. Фиксатора там не было, а испытуемый был свернут калачиком в углу. Боевые единицы стояли на постах охраны, не спуская глаз с образца. Справа от стола Афанасьевны красовался «Просвет», который был полностью транспортирован в гараж.



— Марина Афанасьевна, что с испытуемым?.. — неразборчиво прохрипел я.

— Испытуемый мутирует… — нехотя выдавила из себя она.

— Что?! — мой голос был похож на мяуканье простуженной кошки из-за высохшего горла. — Это был мой проект! Я ваш проводник, профессор!

— Вовсе нет, Покровский… Ни разу не так, — всё так же нехотя и тихо продолжала выдавливать предложения та. — Это моя база. Здесь я решаю, кто будет заниматься проектом. Ты не смог, Покровский. Из тебя никудышный экспериментатор, — заключила она, все не отрывая взгляд от камеры. Возникало ощущение, что с ней что-то происходит.

— Дурдом какой-то! — не выдержал я, стукнув кулаком по столу. Даже это не заставило её оторвать взгляд от изолятора.


Внезапно аварийные лампочки гаража загорелись, всё окрасилось в блекло-красный цвет. В открывающиеся ворота гаража вошло подразделение охранных юнитов, стремительно двигаясь в мою сторону.


— <:: Покровский, вам нужно покинуть Базу. Задействован защитный протокол 1-4, ::> — проговорил подошедший ко мне юнит, пока остальные его сослуживцы передавали ту же информацию ассистентам.

— Я не могу оставить опытный образец, у меня ответственность!

— <:: Мы действуем согласно директивам, Покровский. Вы должны пойти со мной. Экспресс уже прибыл. ::>

— Я не могу!


К этому времени все ассистенты уже успели уйти, а остальные юниты подошли ко мне. Кое-кто из них не любил церемониться, что стало катализатором для остальных. Они схватили меня за руки и начали тащить наружу. Перед выходом я, всё же, остановился и оглянулся. В гараже лабораторного комплекса неподвижно сидела профессор Афанасьевна, стеклянным взглядом наблюдая за мутирующим мальчиком в специальной клетке. Она не спешила покидать территорию базы, точно так же, как и бойцы сверхчеловеческого отдела. Меня вновь схватили и потащили в экспресс, специальный вагон которого уже был подготовлен. Пара юнитов зашли вместе со мной, встав сзади. В этот момент к поезду подошёл восемьсот тридцать третий.


— Что происходит, Евгений? Кто включил тревогу?

— <:: Эвакуацию я начал сам. ::> — проговорил тот, снимая маску и оборачиваясь лицом ко мне. — Дестабилизация логического процессора «Просвета».

— Ты издеваешься? Я стоял рядом с «Просветом»!


Женя помолчал, взглянув на территорию базы. Закинув ногу на трап вагона, тот приблизился, встав почти впритык ко мне.


— Слушай меня, Даниил. Ты просто должен делать то, что я тебе говорю. И ты будешь жить. Будешь жить, пока не перестанешь считаться нужным… Но тебе нечего бояться, — заключил тот, томно вздохнув и отступив.

Я ринулся к нему, встав прямо напротив и взглянув в глаза. — Что такое, Жень, что ты говоришь? — заметно снизив тон, обратился я.
— Видишь ли, повышенная концентрация ассистентов здесь не просто так. Это эксперимент. Всё — эксперимент. Ты и я — часть эксперимента. И я должен положить этому конец, но здесь небезопасно. Ты должен идти. — Внимательно глядя на меня заключил тот, отводя взгляд.
Его лицо и глаза, его прекрасная физиономия. Я видел это в последний раз, я не мог просто оставить и уйти. Душа разрывалась на мелкие кусочки, ком начал подступать к горлу. В тот момент я сглотнул слюну и сделал резкое движение правой рукой, схватив впереди стоящего за подбородок и заставив смотреть в глаза. Сердце начало колотиться не в себя, буквально выпрыгивая из груди. Тело начало наполняться неведомым ощущением. Адреналин давал о себе знать.

— Ты такой красивый… — Невзначай выкинул я, уже не осознавая своих действий. В тот миг наши губы сомкнулись в заключительном поцелуе. Он от неожиданности вытаращил глаза, не осознавая, что происходит. Его щёки заметно покраснели от смущения, а сердце заколотилось не слабее моего. Эмоциональный акт длился буквально несколько секунд, после чего я оставил его, виновато отойдя в сторону. Из вагона послышались усмешки сотрудников Обороны и счастливые возгласы лаборанток.


Евгений ещё стоял пару секунд. Шаловливый ветер легонько подбрасывал его каштановые локоны. Затем офицер опомнился и, ничего не сказав, отвел взгляд, надел на себя маску, закрепив её. Дуга серых огоньков пунктиром создала очертание его головы, а окуляры загорелись в последний раз.

Безнадёжно, я развернулся и зашёл в поезд. Двери вагона закрылись, оставив мне обзор из небольшого бронированного стекла. В экспрессе были все, кроме восемьсот тридцать третьего, профессора и боевых единиц. Поезд тронулся с места, постепенно набирая скорость.


Внезапно, оранжево-жёлтое свечение охватило окрестности глухой тайги. База успела скрыться с поля зрения, но вспышка взрыва пронзила все сквозные щели меж деревьями и листвой. Раздался продолжительный взрыв, а поезд принялся разворачиваться по направлению железной дороги. В этот момент я увидел черный дым, который исходил из области нашего Исследовательского Комплекса.
Одинокая слеза покинула орбиту моего глаза, медленно стекая вниз по лицу...

***​

Скудным качеством наблюдательской камеры, в черно-белом спектре и ужасном звуке представляется картина...

「ИБ-04/С-17 | Камера-5 | Ведётся запись」​

В гараж входит следователь с автоматом в руках. Подходя к профессору, он снимает оружие с предохранителя. В этот момент четыре боевые единицы оказываются за спиной офицера, чтобы его перехватить.

Афанасьевна наконец отрывает стеклянный взгляд от изолятора и встает с места. Старушка пару секунд сканирует взглядом подошедшего юнита, а затем замахивается правой рукой и наносит удар по нему. Его откидывает прямиком на «Просвет», который проламывает стекло изолятора. Бойцы сверхчеловеческого отдела идут на перехват цели, но когда уже готовятся отсечь юнита, профессор проталкивается между ними и, разрывая ткани лица и щек, раскрывает гигантскую пасть, высвобождая длиннющие клыки, с которых капает какая-то жидкость. Восемьсот тридцать третий, который уже выронил автомат из рук, выхватывает провод питания «Просвета» и пытается запихнуть его в пасть профессора. Женщина инстинктивно отпрыгивает. В момент, когда бойцы находятся в замешательстве, Евгений достаёт револьвер и наставляет его на аппарат, нажимая на курок.


Взрывная волна настигает камеру через долю секунды.

「Конец записи」
—————•—————​

Эпилог​

(смотрите вниз)​

 

Эпилог​

тик-так, тик-так, тик-так…​

В бывшем, здание бизнес-центра города, преобразованное в Нексус Надзора, было аккуратно отреставрировано под нужды Гражданской Обороны. Тюремный Блок располагался отдельно от камеры преждевременного заключения, где сидел Учёный Даниил Покровский, недавно прибывший из самого обсуждаемого комплекса. Висевшие на стенах часы были единственным источником звука в поле зрения. Вся концентрация заключённого в изоляторе была направлена прямиком туда, а воспоминания о ближайших днях крутились в голове, не давая покоя. Под ободранной штукатуркой одной из стен выглядывал серо-синий металл, заменивший собою часть давно выбитой стены. Рядом расположился дверной проём без двери. Внутри помещения были всё такие же контрастные стены: довоенная ветошь переменялась высокотехнологичным альянсиумом. От стены отражались еле видные блики, явно намекающие на технического работника в соседнем помещении.

Покровский казался крайне задумчивым, оглядывая исподлобья локацию и обращая внимание на каждую маленькую деталь. Однако в голове у него происходила совсем не прорисовка местности, а бурный поток воспоминаний. Даниил начал вспоминать, что в ту злополучную ночь, на том столе, поверх блокнота было письмо с символикой Альянса, датированное самым первым днём начала событий. Некие обрывки информации создавали полную картину, а в голове плавали фразы — одна за другой: “Уважаемая Марина”, “Афанасьевна, темпоральная заморозка… Персонал”, “Покровский новейший проект”, “Дубликация и размножение”, “Прекратить, командование”...

Что-то резко щелкнуло и неподалёку послышался голос следователя, искажённый во-кодером, который резко отвлек учёного от манящей часовой стрелки.

— <:: Расследование по делу 01A завершено. Ученый Покровский не причастен. Вердикт: удаление фрагмента из архива событий, наложение правил соблюдения дополнительной конфиденциальности. Приговор привести в исполнение. ::>



~ “Уважаемая Марина Афанасьевна, опыты, проводимые над персоналом, необходимо подвергнуть темпоральной заморозке. Возможно, Покровский сможет решить вопрос размножения при помощи новейшей разработки. Его должность будет утверждена.​

— Командование.”​

тик-так, тик-так, тик-так…​

Обращение к читателю

Повествование от лица персонажа зачастую означает, что автор хочет передать все ощущения от первого лица. То, что чувствует персонаж, то, как он видит мир через свой субъективный объектив. Данная квента из вышеуказанных случаев. По мере истории читателю нужно задействовать свои дедуктивные навыки, чтобы разгадать тайну раньше, чем это сделает главный герой. В остальном, всё стандартно. Я постарался передать весь спектр ощущений героя, конечно, в границах моего личного умения писать. Буду рад критике и любым другим рецензиям!

Также хочу отметить, что в произведении имеются отсылки на:
• Фильм «Спутник» (2020)
• Город Санкт-Петербург (Ленинград)
• Русскую Классику
• Игру «Subnautica»
• Игру «Warface»
• Сериал «Шерлок» (BBC)
• Иные маленькие детали, связанные с СССР и тогдашним строем
• Некоторые мемы и отсылки к реальному миру.

Выражаю благодарность игрокам сообщества Maggot(Ibzan) и White Ward(Панихида), а также моему Отцу(What?) за оказанную помощь в улучшении оформления квенты и преждевременные рецензии на её ранний вариант.

Нет, это не яойный фанфик двенадцатилетней девочки с Пикабу, переделанный под квенту.

Конец.​

 

"законтаченный офицер идёт смывать с себя аркан позора путём убийства бабки и подрыва комплекса" (с) Eyeswon69♂

На самом деле квента интересная, мне (честно) понравилось. Конечно, я бы придрался к некоторым вещам:
1. Капитан в управлении над учеными. Это может быть простительно с учетом того, что это типо "опыт" над самим Покровским и Следователем (что этот опыт вообще проверяет, я немного потерял суть этого). Но так по сути ими занимаются командующие юниты, либо они сами себе во главе на своей исследовательской базе с получением приказов из центра.

2. Профессор с клыками (ладно). Я немного не понял концовку, она была очень быстрой и непонятной. Если это типо какие-то мутации и она ставила на себе опыты, то это звучит немного неправдоподобно, все же ученым (даже в ИРЛ) зачастую запрещают вообще испытывать что-либо на себе или на своих товарищах, несанкционированные опыты должны быть прерваны.

3. Интересны детали последствий. Квента (ну в теории) может пойти на одобрение, так что описание того, что конкретно узнали Следователи и что дальше делал Покровский могли бы помочь понять произошедшее. Да и концовку бы можно было немного разжевать, объяснить более подробно сам опыт над Покровским и его товарищем.

4. К чему линия "ты такой красивый". Зачем. Однополые отношения не являются обязательным параметром для ученых (наверное)

5. А почему конкретно товарищ Покровского решил устроить кровавую резню бензопилой? Ему же нужно было предотвратить проведение "опыта" дальше, саботировал бы работу аппарата без перестрелок заранее. Раз он это понял раньше Покровского и у него было время для действий.

Пометка: о лояльности. В ученых обычно присваивается определенный статус, который привязан к должности. Такое расхождение вызвано тем что сам автор квенты не знал о том, что кого-то из ученых можно спросить об этом (?), впрочем для какой-то далекой исследовательской базы звучит нормально и то, что есть в тексте.

Так в целом квента интересная, быстро читается, без лишних деталей (кроме гейской линии) и с интересной завязкой. Не знаю как конкретно оценят ее проверяющие, но я бы даже дал шанс, с учетом выдачи какого-то количества времени на дополнение деталей, более подробное описание произошедшего после.

@Sectorial Commander

 

1. Скорее отдельное подразделение. Всё же, не стоит забывать, что тут речь об эксперименте в самом комплексе, и далеко не над испытуемыми.

2 Профессор выступает в роли давно мутировавшего персонажа, новой формы жизни, что-то между рептилией и человеком, которая преследует цель размножаться, но не имеет другой возможности. Опыты в тайной комнате над ассистентами, собственно, проводились с её стороны, с целью найти способ размножения. Это можно понять, обратив внимание на мелкие детали описания.

3. Согласен, это можно растянуть на ещё больший объем, просто квента уже итак не маленькая, к тому же повествование от лица ГГ не позволяет особо отступать от конкретных действий, происходящих вокруг. В головы следователей, к сожалению, персонаж уже залезть не может.

4. Взаимодействие персонажей в ходе рассказа не совсем здоровое. Коротко говоря, данная линия внесла понятности в достаточно отмороженные взаимоотношения. Ставя себя на место героев, можно подумать, что когда-то давно ты был замешан в отношениях, а затем всё стёрлось, и тут тебе показывают твою жизнь, и всё вроде бы должно вернуться, но это не произойдёт. Поэтому происходит вживление в роль, общение между персонажами ограничивается чем-то вроде деловых разговоров, разбавленных редкими попытками перейти на что-то более личное (безнадёжно). К слову, изначальный интерес к раскрытию личности капитана тоже определяется данной линией. Предположительно, подсознание «помнит», отсюда и такая тяга. Отсылка к тому, что у них, всё же, кое-что было в студенческие годы.

Тут, опять же, дело далеко не в гомосексуальности отношений, а в факторе самого наличия. Тем не менее, однополые отношения, да еще и в то время, всё же, призваны ещё больше сблизить персонажей.

5. Всё, что касается состояния аппарата в последней главе — враньё для замалчивания. Причина для эвакуации. Капитан ведёт слежку за Покровским, даже в ту ночь, и сам берётся за расследование дела, заведомо не входящего в его юрисдикцию (да, этот момент было бы лучше описать каким-то абзацем от третьего лица, например, записью с камер, согласен). Тем не менее, так как опыт проводился над ними самими, офицер принимает не совсем взвешенное решение, идя ва-банк. Изначальной целью, скорее, было лишь обезвредить профессора, но из-за отдельных обстоятельств, случившихся именно в момент возвращения в гараж, Евгению приходится принимать судьбоносное решение, ну и он решает забрать за собой и остальные жизни, находящиеся там.


Такая пошатнутая лояльность объясняется, опять таки, опытами с аппаратом, восстанавливающим память. Также по мере рассказа Евгений не раз высказывает мнение касательно того, что он против таких экспериментов, что это всё по его мнению приведёт к неминуемой гибели человечества. Как-то так.

 

Самая несправедливо забытая квента после дантельмановской. Я надеюсь, что руки этих двух до неё не дотянутся...

 

уже давно дотянулись, но мне стало так лень

 

Одна из немногих работ, которая заставляла себя читать с интересом в продвижении сюжета. От стартовой сцены в поезде до последних строк из письма командования, всё было так хорошо, но... Зачем было добавлять этот гомосексуальный момент? Вот ей богу, только из-за этого кто-то может не получить движение дальше.

В целом если откинуть этот момент - мне понравилось. Восстановление фрагментов памяти, эксперименты по попытке создать новый организм, а вместе с тем и потенциально новое оружие для захвата иных миров - в целом логично и укладывается в моё понимание планов руководства Альянса.

Не совсем понятен момент с мутацией госпожи Афанасьевой, но мы ведь не можем знать все секретные опыты, верно? Да и повествование идет от первого лица по большей степени, а значит что и узнать об этом мы не сможем.

В целом я утвердил бы её как Одобрено. Автору просьба связаться со мной посредством дискорда: Only#8880.