Свобода Слова

-Свобода слова — право человека свободно выражать свои мысли. Один из основных принципов демократии. Один из догматов свободы. Одно из многого, что утратили люди, когда пришел Альянс. Многие говорили разное – что это свобода хамства, что свободы слова не существуют… Удивительно, что когда пришел Альянс и стало страшно даже кашлянуть в неудачный момент рядом с офицером все так быстро заткнулись. Видимо, это в человеческой природе – жаловаться на то, что они имеют и тосковать, когда они это теряют… Время все равно расставляет все на свои места… Эх… Иногда я просто хочу пойти домой, – голос смолк, старенькая рация возмущенно затрещала, не в силах верно передать гул сканера, пролетавшего над головой говорившего, – Боюсь, сегодня я должен прервать свою трансляцию чуть раньше. С вами было радио "Голос Свободы". Конец связи.

Мужчина отложил рацию в сторону, затем перевел вопросительный взгляд на людей вокруг него. Девушка слегка пожала плечами, другой мужчина, выглядивший наиболее скромно из всех – с сутуленными плечами, худым, носившим очки в роговой оправе, которые он поправлял их то и дело, заговорил первым:
-Что мы действительно знаем об этом парне, Винс? Ничего. Мы не можем себе позволить доверять каждому встречному. А вся эта идея с рациями? Да его найдут через пару дней!
-Тут ты не прав, Родж. Кажется, я кое-что отрыл, – с кривой усмешкой ответил мужчина и, сбросив сумку с плеча на землю, достал небольшую папку и протянул ее пареньку в очках.


Полное имя:Дрейк Хантер
DOB:11 ноября, 1978 год.
POB:Англия, Уэльс, графство Стаффордшир.
Должность: Радиоведущий
Образование: Юридическое, журналистика
Родился в Англии, графстве Стаффордшир, проходил обучение в частной школе Abbotsholme, после чего переехал в Лондон для продолжения обучения на юриста в Лондонской школе экономики и политики, а так же заочно прошел обучение в LCC (London College of Communication) в областе журналистики. После окончания образования присоединился к британской профессиональной армии, где прослужил в качестве юридической службы сухопутных войск, а затем перевелся в королевский военно-морской флот Великобритании где дослужил до главного старшины. Во время службы стал кавалером Ордена Британской империи, а так же приставлен к медали Ордена Заслуг. После прекращения карьеры в армии некоторое время был военным репортером.

Папка легла на стол перед Дрейком и он поднял усталые глаза на людей, собравшихся в его скромном убежище на чердаке одного из домов.
-И что же вы от меня хотите?
-Сколько уже ты сменил убежищ? Пять, шесть? – решил осведомиться Винс, который стоял по другую сторону стола.
Дрейк обреченно прикрыл глаза. Он никогда не спешил иметь связей с повстанцами. Он избегал толпы. Да, его точки вещания часто раскрывали, а система с распространением раций среди вдохновленных слушателей была очень ненадежна, но по крайней мере он всегда мог бежать, не оглядываясь назад, а иногда даже прихватив что-то особо ценное из радиооборудования. Впрочем, при желании, всегда можно было достать еще. Бывали ситуации, когда радиостанцию приходилось делать чуть-ли не из консервных банок…

2004 год, 17 марта, 12:43. Окрестности Лондона.

Лил дождь.
В последнее время дожди стали еще более частым явлением в Туманном Альбионе. По новостям говорили, что это как-то связано со всеми этими… Портальными штормами, как они их называли. Нечто недоброе творилось с атмосферой… Но он старался особо не вникать. Слишком сложная формулировка, что бы прикрыть одно слово, которым можно описать творящийся вокруг хаос. Хотя люди, кажется, уже начали привыкать.
Первый год был самым сложным. Массовая эвакуация людей в города, спешное возведение баррикад. Люди работали как прокаженные, возводя мастерские, укрепления, выдирая с корнем все, что могло служить как преграда от инопланетного дерьма. Станции метро превратились в огромные муравейники, до краев, в туннелях и на станциях, заполненных беженцами со всех уголков страны. Хотя из-за случайности порталов никто нигде не мог быть в безопасности. Усиленные патрули на улицах, каждый день мертвые… А новые люди порой заселялись еще до того, как со старого места убирали куски плоти. Впрочем, со временем, где-то в течении трех-четырех месяцев, "случайность" телепортации снизилась почти до нуля. Кто знает – была ли это заслуга армии, или же новая сила, что терроризировала наш несчастный мир, догадалась, что это было кроваво, но бессмысленно. Кто знает… Быть может, это была заслуга наших новых зеленых друзей.
Хотя и по сей день не удается привыкнуть к нашим новым соседям – вортигонтам, как они себя называют. Странные, зеленые твари… Но как можно иметь право отказываться от любой помощи? Ведь прямо в ту минуту рядом с ним сидел один из этих вортиготов, помогая ему наладить радиостанцию на этой баррикаде. Его послали сделать репортаж, что называется, с поля боя. Поднять боевой дух жителей… Но здесь не было ничего, что могло бы обнадежить толпу. Здесь была только смерть и пропитанная кровью земля, практически выженная огнеметами на баррикадах и авиацией.
-Подай-ка мне этот транзистор, – Хантер вытянул руку в сторону вортигонта и скоро в его ладонь легла нужная деталь.
Кха'Зир был сообразительным малым, вместе они "работали" уже полгода. Он многому научился от мудрого напарника, в основном духовного. Уметь найти внутреннюю гармонию в окружающем мире дорого стоит. Потому что вокруг тебя нет ничего, за что можно было бы зацепиться глазом и успокоиться. Парки, случайные деревья практически полностью были уничтожены на дерево для баррикад. Город был покрыт плотным смогом и дышать было тяжело. Дождь был своего рода спасением, хотя бы прибивая каменную пыль к асфальту.
Он повернул тумблер и станция заработала. На лице Дрейка расплылась улыбка, он слабо пожал лапу вортигонта. Строение их лап не предразумевало подобных инсинуаций, но вортигонту казался забавным этот людской обычай, поэтому часто и неловко сам становился инициатором подобного телодвижения.
Надев на голову старенькие наушники и пощелкав по самодельному микрофону, он повернул тумблер и вскоре по баррикадам на несколько километров Дрейк зачитывал пачки писем для местных солдат, рассказывал последние хорошие новости из города для людей, которые неделями мокли здесь, не сводя глаза с земли перед ними. Если он ничего не мог сделать для зашуганной толпы, то хотя бы он мог ободрить парней на баррикадах. По иронии, лишь для солдата, который сидел прямо над его радиоточкой не было добрых вестей. В перерыве на музыку он поднялся наверх на баррикаду и присел рядом с ним, не спросив разрешения снял с его пояса бинокль и поглядел вперед.
-Никаких движений, Дерроу?
-Никаких движений, Хантер. – эхом отозвался солдат рядом с ним, по стечению обстоятельств, служивший некогда вместе с Дрейком. Англии часто приходилось связываться то с Легионом, то с наемниками. Поссорившись один раз на почве необходимости конфликта в Индийском Кашмире, где они оба проходили службу, отстаивание интересов дошло сначала до кулаков, а потом до ножей. Дрейк тогда проиграл тот бой и не смог продолжать службу, а Хью просто выперли, не смотря на все увещевания Хантера. Поссорившись почти на несколько лет и почти не видившись, по иронии судьбы когда все началось отряд наемников, в котором и был Дерроу, спас его шкуру, подстрелив тварь, решившую полакомиться человеческим мясом на улицах города. Кровь, как известно, не только ожесточает войну, но и хорошо удобряет земли, а так же укрепляет дружбу. Жаль, что по сей день он не смог найти старого друга.
Неожиданно, небо будто отварило свои объятия, готовое поглотить землю. Из него с тяжелым гулом пришло нечто новое, к чему человечество было не готово, то, что стало "спасением" и гильотиной человеческой расы.
Пришел Альянс.
Спустя два года он, на ряду со многими другими служителями СМИ по всему миру оповещал людей о том, что их война была проиграна.

Дрейк разлепил глаза и медленно поднял голову.
За окном стояла ночь.
Он сунул руку под подушку и выключил вибрировавший телефон, служивший ему как тихий будильник. Сотовой связи не было, но он все равно не расставался с этой маленькой причудой человеческой инженерной мысли, используя его побочные функции для каких-то мелких заметок, напоминаний и игр в змейку. С зарядкой было довольно трудно, но телефон держал долго не смотря на возраст, да и электричество продолжало существовать, а значит и существовали возможности "подсосаться" к сети. Потянувшись, он провел рукой по небритому лицу и шумно выдохнул. Как бы не хотелось остаться в лежачем положении – нужно было проводить эфир. Он медленно поднялся со скрипучей раскладушки и огляделся по сторонам. Чердак был погружен в полумрак, из дыр в крыше капал дождь. Казалось, это явление природы было уже его добрым другом. Все оставалось без изменений – пневматическое ружье на входе в чердак было так же взведено, на доски, которыми были заколочены окна, так же никто не покушался. Он медленно подошел к окну и выглянул наружу. Мимо, с тихим жужжанием, пролетел патрульный сканер, не особо обратив внимание на его убежище. Он с прищуром взглянув вдаль – с чердака его дома было видно дом, под которым располагалась база его новых друзей, которые любезно распространяли его приемники, обеспечивали провизией и некоторым оборудованием, взамен требуя лишь заниматься тем, чем он занимался и до этого и, порой, участвовать в диверсиях и рисовать плакаты для расклеивания на улицах, пока ГО не смотрит.
Вновь проведя пальцами по грубой коже, он мягко спрыгнул с подоконника и медленно подошел к тазику воды в углу. Он ополоснул свое лицо, затем простую железную бритву, что лежала рядом, на полу. Нашарил в темноте и осколок зеркала и устроился так, что бы лунный свет хоть немного освещал его лицо.
Лицо, обрамленное длинными волосами, было покрыто щетиной. Серые глаза были овиты тонкой красной сеточкой порвавшихся от переутомления сосудиков. Лицо немного осунулось от вечного недоедания, но, по крайней мере, ему доставалась хорошая еда, а не проклятые рационы. В углу была ради забавы сложена пирамидка из банок с кашицей, которые совали в рационы. Такая же была сложена из пустых банок. С водой все было не так плохо – некоторым умельцам удавалось хотя бы отчасти отчистить воду от всей заразы, которой ее пичкали ученые Альянса и бывшие фармацевтические компании. Обкромсав лицо он поднялся и направился к своей радиоточке, расположенной в центре чердака, вокруг удерживавшей потолок балки, как в месте, где лучше всего сохранилась крыша.
Ему не было нужды проводить здесь столько времени. Его не разыскивало ГО. Он исправно появлялся на всех работах, а во время комендантского часа он спускался в свою квартиру, которая располагалась в здании рядом с его чердаком, ему хватало ума не оставлять следы, а в случае, если и были какие-то проблемы, то некоторые связи в CWU помогали отмазаться от проблем, прикрывшись тем, что он выполнял какую-то мелкую работу. И все равно все свое свободное время он проводил здесь, на этом чердаке. Здесь пахло свободой, было спокойно и смиренно… На сколько это было возможно в наше время. Усевшись за аппаратуру, он переключил тумблеры на радиоприемники и постучал пальцем по микрофону. Ночь была на удивление жаркой, поэтому он не погнушался скинуть с себя свою рабочую жилетку, обнажив торс и черную татуировку, изображавшую уробороса – змея, пожиравшего самого себя, располагавшуюся на спине…

2010 год, 19 сентября, 20:47. Сити-8.
Наконец, жжение, мучавшее его кожу последний час, отступило.

-Все, большой мальчик, не скрипи зубами, – весело усмехнулся грузный азиат, убирая машинку от кожи Дрейка.
-Хей, я даже не пискнул, – отмахнулся британец, поднимаясь со стола и направляясь к пыльному зеркалу на ножках на границе тьмы и света, создаваемого тусклой лампочкой над столом, затем повернулся спиной к нему, разглядывая змея на своей спине.
-Ну конечно, – отмахнулся Чин и поднялся со скрипучей табуретки, державшей его фигуру, видимо, на магии древних предков.
Уроборос был своебразной печатью местной ячейки сопротивления. Он никогда не был связан с ними напрямую, но они часто помогали друг другу. Пусть разными методами, они преследовали одни цели и были в этом едины – подарить людям хоть каплю свободы в этом мире. И справлялись они неплохо. Но для Дрейка пришло время департироваться в другой город, куда-то в старую добрую Европу. Его прижимали все плотнее, но он обещал вернуться со временем.
Лей Ванг, среднего телосложения паренек, занимавшийся местными беженцами, горячо обнял Хантера напоследок. Однако, когда тот отпустил его, неожиданно руку обожгло острой болью и из нее потекла кровь. Хантер зашипел – этого стоило ожидать. Его кровь капала с ножа Ванга, Чин поспешил обработать рану.
-Клятва на крови, Дрейк, – пояснил свои действия Ванг, протягивая окровавленный инструмент Чину. Хотя он и сам знал значение этого ритуала. Он остался недвижим, пока Чин покрывал татуировку тонким слоем крови.
Это было знаком верности. Нарушить эту клятву было страшнее любых пыток в Нова Проспекте. Легенда гласила, что нарушивших клятву ждала расплата в их следующей жизни. И, хоть Дрейк был католиком, эта клятва была скреплена большим уважением к его друзьям здесь, в Сити 08.
-А теперь иди. Опоздаешь на поезд, – похлопал Ванг его по плечу.
-А как же Сато?
-Мы передадим ей привет.

-Альянс во многом схож с Великой Инквизицией. Казалось бы, во имя слова Божьего, они сжигали женщин и мужчин, публично казнили их, уничтожали труды людей и шли Крестовым походом на завоевание языческих земель. Но стоит лишь вспомнить ту старую легенду… Испанский городок, четырнадцатый век. К Великому Инквизитору пришел Иисус. Иисус был арестован и казнен. Казалось бы, удивительно, но…
Иисус давал людям свободу.
Инквизиция давала людям хлеб.
Что человеку важнее – хлеб или свобода?
Наверное, каждый ответил на этот вопрос для себя сам, когда принял решение, стоит ли сопротивляться захватчикам, или же покорно пастись, работая и дожидаясь, пока все стадо наконец-таки вымрет. Это неизбежно.
Однако, даже если в душе человек готов сопротивляться – без семени надежды дерево революции не даст побегов, оставаясь лишь чахлым кустиком посреди выжженной пустыни. Столь хрупкому растению нужен заботливый садовод, который смог бы уберечь хрупкий росток для того, что бы однажды он разросся могучим деревом, что закроет тенью своей листвы от палящего солнца и леденящего дождя страждущих.
Дрейк вздрогнул и внезапно подорвался со своего места, метнувшись к окну своего чердака. Через щель в баррикадах стало видно вспышку огня. Она была яркой, невероятно яркой на фоне ночного неба. Крыша дома, под которым прятались его друзья, была проломлена, а с транспортера Альянса спускались солдаты. Пробегая мимо радиорубки он отключил микрофон и поставил первую же песню, что была в магнитофоне фоном на эфир. На прощания времени не было.
Он схватил ломик с пола и вырвал доски из окна, обведенного белым мелом. Когда он уже стоял на карнизе, он видел отлетавший транспортер, а фигуры с крыши скрылись. Он безбожно опаздывал, но не мог развернуться и бежать от тех, кто был ему друзьями почти четыре года с момента, когда он был транспортирован сюда из Сити 08. Отбросив ломик в сторону он глубоко вдохнул и сделал шаг с карниза. Короткий полет и он уже на соседней крыше, бежал к пожарной лестнице. Он не мог себе позволить тратить время и спускаться внутри здания, возможно, и его как раз зачищали. Ржавое железо обожгло руки, когда он скатывался вниз, но, подавив боль, он побежал дальше, переулками, к зданию. Но было уже поздно. Он успел лишь что бы взглянуть из темноты переулка в глаза уводимым прочь друзьям. Затем…
Затем были выстрелы.

Назад, в Сити 08.
Забвение

-…И тогда то я и отправил этого паршивца прямо в пасть к тому страшилищу, – увлеченно закончил свой рассказ один из собравшихся.
Сегодня был тот редкий вечер, когда не надо было прислушиваться к любому шороху и остерегаться, что убежище будет обнаружено. Силам Альянса и без того сегодня было чем заняться, чем искать их.
Со всех сторон посыпались одобрительные возгласы и похлопования по плечу в сторону оратора. История получила одобрение в маленьком, тесном круге.
Лишь темноволосый парень сохранял спокойствие, будто бы находясь разумом далеко от этой посиделки. Однако молчать дальше не было возможным – все выжидающе взглянули на него, видимо, ожидая продолжения вечера историй. Так уж получилось, что Хантер никогда не распространялся на тему своего прошлого, совсем не как та, с которой он был с самого начала, Сато.
Дрейк поднял голову и оглядел присутствующих. Зацепился взглядом за девушку азиатской внешности. Улыбнувшись, что было для лица этого человека редкостью, он заговорил:
-Значит, вы хотите услышать историю… Чтож… Пусть я не лучший рассказчик… Но есть кое-что, что, возможно, вам будет интересно услышать…
После истории в Сити 18 я решил, что пора вернуться к друзьям в Сити 08.. К сожалению, вернувшись, в живых я застал лишь Чина, но он помог мне устроитьс яна работу рабочим. Когда я был под своим первым прикрытием, я узнал Юи очень неплохо. Она была одной из тех немногих, кто действительно остался человеком. Она была добра и внимательна ко всем, мягка, порой даже слишком, хех… Впрочем, тогда бы я не сидел здесь, с вами, не будь она такой, какая она есть. Тогда наше восстание было скромным, даже капли крови не было на моих руках. Моей целью было не поднять смуту, но посеять семя веры в сердцах жителей. Веры в свободу. Но для этого, нужно было сначала открыть правду, о которой многие и не догадывались. Моей первой "жертвой" стала мисс Сато, как я ее тогда называл. У нас в канализации был небольшой пролом прямиком в одну из секций Цитадели. Там висели капсулы, а из кого-то вечно превращали в сталкера, что было отлично видно из того пролома. Брешь была в тени, поэтому обнаружили ее не скоро. Я отвел Сато туда, что бы показать истинное лицо Альянса. Многие даже не догадывались о тех зверствах, что творятся за стенами нексусов и Цитаделей. Юи была как раз такой – наивной, доверчивой. Стоит ли говорить, как тяжело ей было, когда весь мир, в который она верила, я разрушил всего лишь за один вечер?
Именно тот вечер запустил цепь событий, которую невозможно было остановить. До сих пор не знаю как, но о том, что я отвел Юи в канализацию прознали. Причем это были не представители ГО, а кто-то из ее окружения. Не обижайся, Юи. Так вот…
Этот парень, Питер, был умен. До сих пор уверен, что он к этому причастен. Так или иначе – на следующий день в комнате Юи была спрятана окровавленная маска ГО и пистолет. Если не распространятся в детали и сказать кратко – в тот день, еще перед тем, как квартира и кафетерий были опечатаны, Полонский, будущий администратор Города Восемь, подозвал меня к себе. Мы часто разговаривали с ним на тему Альянса. Он был убежденным лоялистом, все мои попытки как-то опорочить его веру в захватчиков оказались тщетны – он упорно стоял на своем и, казалось, пытался сам спутать мои мысли.
Однако, в отличии от мародеров и крысолюдов, я был верен Идее. Идее в свободу человечества, в то, что Альянс сам ввел людей в стагнацию. Они убивают нас как вид, как бы кто не думал. Многие их рабы. По желанию или нет.
Но, вернемся к нашей истории. Я честно пошел искать Юи, пока не наткнулся на признаки того, что она попала в беду. Кафе опечатано, квартира тоже. Балкон был низко, на втором этаже, мне не составило труда забраться внутрь, что бы увидеть полную картину разрухи и окровавленную маску.
Я все понял. Я направился за помощью в родную канализацию. Бросить ее из-за своего собственного безрассудство было хуже предательства, поэтому я, самонадеянный и молодой дурак, отправился на поиски того, кто помог бы мне ее вытащить из нексуса. Кто знает, как бы сложилась наша история, будь я более эгоистичен, однако судьба подкинула мне человека, который смог меня провести в осиное гнездо и вытащить нас обоих почти невредимыми, пусть и с горящим хвостом. Благодаря украденным Ларчиком (так звали моего помошника) комбенизонам ГО мы смогли войти в нексус, а благодаря его знанию шахт, смогли выйти.
Впрочем, сбегать от Альянса в их собственном городе это все равно, что пытаться спрятаться от муравьев в муравейнике. Первым схватили меня.
Дальше были пытки… Пытки… Пытки. Я молчал. Я не мог предать Сато. Я молчал обо всем, что они спрашивали, а вскоре боль не позволила бы мне даже промычать признание, на столько тот офицер упивался своей работой. Они пытали меня до тех пор, пока спасительное забвение не окутывало мое несчастное истерзанное тело и не укрывало теплыми объятиями от мук ран, истязаний и соблазнов таки заговорить… К счастью, сладкий мрак бессознания служил мне надежным укрытием.
До тех пор, пока Питер Полонский не стал администратором и не решился позвать меня к себе в кабинет. Я бы и дальше отправился на пытки, ведь он пытался заговорить мне зубы и сознаться во всех грехах, даже в подставе Сато. По злой ли шутке судьбы, то ли по воле проведения, но, пока мы говорили, схватили Сато.
Дальше события развивались быстро. Наше молчание ничего не стоило. Наша ложь дарила нам лишь минуту, которую мы могли потратить лишь на созерцание маленького сада в кабинете администратора. Наша дальнейшая участь была предопределена. Пуля – и хруст черепа, пробиваемом беспощадной железной смертью, возвестит о конце истории двух так и не сложившихся до конца жизней. Так казалось нам, во всяком случае.
Но жизнь поворачивается самыми неожиданными сторонами. Уже смотря в дуло пистолета, когда жизнь уже проносилась перед глазами, спасительное "Отставить!" эхом разнеслось по нексусу, так и не дав свершится страшному и, отчасти, несправедливому вердикту.
Впрочем, смерть бывает подарком. Избавлением. Ведь прозвучали слова куда хуже, чем роковое слово "Ампутация".
"Приготовьте их к транспортации на вокзал,2 – бесстрастным и абсолютно бесцветным голосом произнес Секториал Коммандер номер семь-пять-один (я запомнил эти числа на всю жизнь), стоя рядом с ухмыляющимся администратором Города Ноль-Восемь.
И вот, щелчки орудий, кандалы, выход…
И тут… Знаете, как это бывает? Выведут тебя рано утречком из нексуса, окружат пушками и потащат через весь город, прямо в метро, к бритвопоезду, когда на тебя глазеет весь едва пробудившийся от беспокойного сна Город. Он бурлит, мечется, негодует. Лишь тех немногих, кто хотел постоять за него, уносит та самая зараза, что и погубила все человечество. Слышен стрекот дубинок, громыхание оружия, угрозы… А на небе солнышко восходит, свежо, прохладно, воздух прозрачный-прозрачный, птаха какая-то под карнизом щебечет… И так вдруг захотелось жить, аж до ломоты зубной, прямо в костях что-то шевелится от жажды этой. И вот, когда тяга к жизни достигла своего пика, своды метро скрыли шумы волнующегося Города, подведя к поезду, который отвезет их к самому концу…
Будто в попытке что-то изменить, со стороны канализации донеслись выстрелы. Завязалась перестрелка, но могли ли что-то отчаянные беженцы сделать против напряженной до предела вооруженной армии палачей? Лишь очередная оттяжка неизбежного.
Нас отвели к капсулам. Еще одна заминка, пока готовятся капсулы, что бы устремить свой взгляд на смазливую рожу этого ублюдка-администратора. Как он горд собой, что выслужился перед Альянсом… Это лицо в моей памяти до сих пор.
"Еще увидимся," говорит он на прощание.
Он был прав.
И вот, смыкаются створки капсулы, а последние звуки – шум тронувшегося с места бритвопоезда – скрыты толстыми стенами и впившимися в тело иголками, унося нас в спасительное Забвение…
А поезд отправился в Нова Проспект. Туда, где была преломлена наша жизнь навсегда.

Часть Первая
Заключение
Дрейк окинул долгим взглядом слушающих. Ему удалось захватить интерес публики. Однако он все время поглядывал на Сато. Видимо, ждал ее замечаний. Но пока он справлялся и сам.

-Пробуждение было тяжелым. Казалось, будто выныриваешь со дна глубокого океана, бездонного, над которым вечно бушует шторм и непонятно, где верх, а где низ. Да и когда наконец ты поднимаешь голову над водой – не всегда становится лучше. Волны захлестывают тебя вновь, не давая сделать желанный вдох, а вокруг ни клочка спасительной земли…
Примерно так себя чувствовал я в первые несколько пробуждений. Они были очень краткими – сначала меня вытащили из капсулы, что бы зарегистрировать и считать мои данные. Я висел над бездонной пропастью перед смотровой комнатой, а за стеклом какие-то люди что-то обсуждали друг с другом. Мне было трудно расслышать их слова из-за жуткой головной боли. Затем тьма снова уволокла меня на дно.
Следующее пробуждение хуже второго. Ко мне прикасались. Я висел в большой просторной комнате. Ее убранство было трудно различить, лишь полный набор различных устройств и железные стены. Некто в халатах изучали меня как лошадь, даже в зубы заглянули. Вкололи что-то, от чего голова перестала быть ватной. Но прежде чем я смог что-то осознать – створки моей капсулы закрылись вновь.
Третье по счету пробуждение оказалось более оптимистичным, чем два предыдущих. На этот раз мое бедное затекшее тело выпустили из цепких захватов. Из-за неожиданности я рухнул на колени, да и нельзя было сгруппироваться с такими стянутыми долгим сном мышцами. Пока я приходил в себя, я не упустил возможности осмотреться по сторонам.
Рядом со мной было еще с десяток человек. Одним из этих людей, к моему облегчению, была Юи. Выглядела она не очень – серое, истощившееся лицо, сетка полопашвихся сосудов на глазах, бледная кожа. Впрочем, вряд ли я выглядел лучше. Перед нами стояло еще несколько человек, к чему уже можно было привыкнуть, однако в этот раз почти все они были в броне и с закрытыми лицами, подобно ОТА, кроме одного. Один из них напомнил мне о моем офицере-мучителе. От этих воспоминаний по коже пробежал мороз. Я даже сначала подумал, что это – расстрельная команда. Однако я ошибся.
"А ну встали, ублюдки!" – грозно проревел тот, последний офицер. Все мы, ничуть не хуже рекрутов ГО, резво поднялись на ноги. Никто не хотел искушать судьбу и узнавать, как нам могут помочь встать.
Наконец-таки я смог окинуть "офицера" более осмысленным взглядом. На самом деле насчет офицера я поспешил. На его костюме присутствовала маркировка ОТА, а иных отличительных знаков на нем не было, так что звание его оставалось для нас всех загадкой. Впрочем, вряд ли кто-то еще задавался такими размышлениями в данный момент. Большинство из нас во все глаза глядело на вооруженных бронированных кукол, что стояли за плечами Офицера (пожалуй, я буду называть его так). Они были похожи на того ОТА с дробовиком, который участвовал в нашем с Юи конвоированием на вокзал. Отличие было в том, что их броня имела сине-голубой оттенок, а нашивка на груди и спине гласила: "Nova Prospekt", что бы ни у кого не осталось сомнений, куда они попали. Всего перед нами было пять… существ. Мне трудно назвать ОТА – людьми. Все человеческое из них было высосано ничуть не хуже, чем из сталкеров – соки. Впрочем, информация, оглашенная офицером, не была самой воодушевляющей.
"Дела обстоят так, ублюдки," – начал он свою тираду, – "Вы все – изгои общества, предатели нашего славного Альянса и по-хорошему вас было бы правильно ампутировать и оставить гнить на мусорке. Однако вы на столько невезучие дерьмоеды, что стоите здесь. Вы не деффективны и из вас получится либо отличная отбивная, которую я жру по вечерам, либо солдаты. Я сделаю так, что остаток вашей жалкой и никчемной жизни пройдет для служения нашим великим покровителям. Стоит мне только заметить слабину – как я тут же застрелю вас, прямо на мести, а ваши дружки будут отскребать ваши мозги с пола вилками. Вы отсюда выйдите идеальными солдатами Альянса. Я понятно изъясняюсь, бесполезные куски дерьма?"
Молчание ему было согласием. Впрочем, иного он и не хотел. Он довольно ухмыльнулся. Ему было чему ухмыляться.
Дальше нас построили в колонну, что позже станет привычным для нас всех делом, и отправили вглубь комплекса.
Пожалуй, кратко расскажу о распорядке нашего дня. Он был абсолютно одинаков изо дня в день. Каждый день, после того как нас выпускали из наших капсул, а скорее, выбрасывали из них, нас вели на тренировки. Это было достаточно беспощадной пыткой. Нас раздевали до гола и вели по одному и тому же маршруту.
"Зал для тренировок" составлял из себя огромный зал с набором секций для каждого вида тренировки. В каждой секции было примерно десять закрытых с четырех сторон боксов без потолка, над которыми проходили мостки для наблюдателей. Каждого заводили в свой бокс и подключали к телу различные датчики. Некоторые из датчиков, как оказалось, служили для "стимуляции". В случае, если кто-то начинал уставать и показывать несоответствующие результаты, нас жалило разрядом тока, призванным заставить нас продолжать. Тренировка заканчивалась тогда, когда каждый из нас был не в состоянии пошевелить мизинцем и даже сильнейший разряд тока не был способен вытянуть из нас большее.
В начале и конце была дорожка. Беспощадные темпы несколькочасовых маршбросков поначалу изматывали нас довольно быстро. Однако тело привыкало ко всему. Через неделю мы были способны выносить куда большее, чем могли бы за всю свою жизнь. Впрочем, это была далеко не одна лишь заслуга беспощадных надзирателей.
Дальше шли силовые нагрузки. Различные штанги, грузы, блоки и прочая ересь – все сменяло друг друга со скоростью торнадо и все сливалось в один большой поток боли, лишь сменяя место, где боль была сильнее. К концу тренировки у нас обычно не оставалось никаких сил даже идти. Но нас снова строили в колонну и волокли дальше.
Дальше было то, что я называл про себя "уроками любви к Альянсу". Это было испытание лично для тех, кто попал сюда в связи с пособничеством повстанческому движению. Здесь, впрочем, в отличии от первой части дня, было разнообразие. Иногда нас привязывали к стульям и заставляли глядеть различную ересь на экранах, при этом, удерживая наши веки, лишь иногда ослабляя захваты что бы мы могли моргнуть и наши глаза не высохли к чертям от такого психодела.
Иногда мы попадали на хирургический стол, где в нас вживляли импланты. Всем поголовно вживляли импланты для лучшего переноса тренировок. Или наоборот. Тренировки были для того, что бы эти импланты прижились. Черт их знает. Особо буйным предстояло перенести операцию на мозг. Я не знаю, коснулось ли это меня или Юи. Все было под наркозом. Но у меня появлялось много сомнений, мне очень тяжело было бороться с этим. Мне помогала моя многолетняя вера, как и многим из нас. Впрочем, мы все прекрасно знали, что рано или поздно нас сломают такими пытками.
Во время этих тренировок я вновь встретился с Хьюи. Он не узнал меня. Он был здесь гораздо больше всех нас и не смог сопротивляться имплантам, так что его мозг довольно быстро захватила пропаганда. Имплантировали его жестче чем многих остальных. Однажды он пришел с полностью замененной на механику рукой. Через некоторое время изменениям подверглась и вторая рука. А вскоре и его ноги были сделаны из того же теста.
Однажды одного из нас застрелили прямо на стуле. Он стал громко кричать и отрицать Альянс во все горло, крича про свободу. Он подавился собственным криком, когда пуля прошила ему сначала горло, затем лоб.
После этого, по началу, нас обычно вели сразу в кафетерий, но через где-то неделю (хотя трудно сказать, я давно потерял счет времени в этом месте), у нас начиналась еще одна тренировка. Эта тренировка была спаррингом. Нас ставили друг против друга и заставляли выбивать все, что только можно выбить из оппонента, после чего мы где-то еще с час залатывались в лазарете.
Ну и, наконец, кафетерий. Конец дня. Еще одна маленькая пытка для мозгов, ведь вся еда была под завязку набита добавками от "Амари Индастриз", будь она неладна. Впрочем, кафетерий был единственным местом, когда мы могли спокойно поговорить, пусть и шепотом.
Тут я расскажу о нашем сборище. Точнее о тех, кто стал нам с Юи более или менее близок. Всего в нашей маленькой "команде" единомышленников собралось пять человек, включая нас обоих.
Джейсон Янг был самым мозговитым из нас, пожалуй. Пусть он и знавался у Альянса как убивший немало представителей ГО, самым большим его грехом было изучение технологии Альянса. Он горел желанием знать, как работать с нею, как обманывать замки, компьютеры, датчики, а так же приблизился к разгадке расшифровки радиопередач ГО, что представляло для меня, как для радиотехника, особый интерес. Он был чернокожим, с короткой прической на голове, где-то тридцати лет с виду, да и спокойствие он сохранять умел.
Александр Белов, если верить его словам, можно сказать был пойман на пороге Нова Проспекта. Он был одним из повстанцев, которые орудовали вне городов. Охотились на патрули, конвои, или же, наоборот, были гоняемы отрядами карателей. Такие группы как у него жилы мало, но его продержалась дольше всех. Опять же, если верить его словам, он был далеко не последним членом его команды, когда его захватили. Ему просто не повезло – охотники обстреляли взрывными стрелами несущую колонну здания, в котором он искал укрытия, и его завалило обломками. Не стоит объяснять, что Белов был самым кровожадным до жизней Альянса. Этот же лысоватый, сороколетний парень с мощным телосложением и огнем в зеленых глазах и служил нам опорой в борьбе с психологической травлей со стороны наших мучителей. Впрочем, все мы старались поддерживать друг друга.
Лофти Калхун орудовала в одном из Городов как лидер восстания. На ее плечах лежала организация всего движения сопротивления и была куда более успешным и харизматичным лидером, чем я. У нее не бегали бесконтрольные толпы мародеров с нашивками восстания, она была достаточно жесткой и держала все в своих руках очень крепко. Однако, к сожалению, даже самые лучшие из нас совершают ошибки. Она была молодой девчонкой в душе, пусть и мудрее многих старцев, душа ее была охвачена путами одного из своих. Наверняка ей было очень больно, когда ее "любимый" сдал ее Альянсу с потрохами.
Единственная, кто не вписывалась в нашу компанию – это Сато, которая была повстанцем едва ли сутки. Впрочем, возможно это было что-то вроде прощального подарка Питера, который смог сделать так, что бы ее готовили ему в личные телохранители или вроде того. Вряд ли он смог видеть своего друга в качестве куска мяса на железных ножках, лишь при очень больной фантазии который смог бы сойти за человека.
Но какими разными мы не были – всех нас объединяла одна общая идея.
Сбежать из Нова Проспекта.

 

Эпизод второй
Восстание

Дрейк палочкой ворошил угли догорающего костра. От былого веселья вокруг не осталось и следа. Лишь далеко немногие знали, откуда два странных персонажа появились в истории революции против Альянса. И уж точно никто, кроме странной парочки, не знал деталей этой истории. Лишь изредка что-то проскальзывало в разговоре, случайные фразы. Но их было слишком мало, что бы представить себе, через что действительно пришлось пройти этим двоим. И теперь повествование шло к своей кульминации.

-Сато повезло больше чем всем нам. У нее была своя, отдельная камера. Это было даже далеко не аппартаментами граждан Городов, но это было лучше, чем висеть в капсулах в свободное от уже описанного мной время. Это было еще одной причиной для легких дрязг. Впрочем, это не было такой уж большой проблемой. Нашей проблемой было придумать более или менее вразумительный план побега.
Все знали, что Нова Проспект разделен на две части – Старый и Новый. Самым очевидным вариантом было бы скрыться в неиспользуемых лабиринтах коридоров старой части комплекса, а там, выбравшись наружу, бежать куда глаза глядят. Однако этот план был хоть и хорош в плане исполнения, имел ряд отрицательных последствий, как, например, смерть от голода на незнакомой местности. Белов уверял, что знает округу и сможет вывести нас в безопасное окружение, но мы все понимали, что с каждым из нас может случиться непоправимое. Ну и к тому же Нова Проспект был расположен очень далеко от нашего с Юи места назначения. Конечно, можно было бы присоединиться к одним из баз повстанцев в округе, однако у каждого из нас были свои личные мотивы. Калхун хотела восстановить повстанческое движение в своем городе, Джейсон хотел быть поближе к технологиям Альянса, ну а у нас с Сато были личные счету к одному всем нам хорошо известному здесь администратору. Единственный путь был – по железнодорожным туннелям, в поезде.
Поезд и стал нашим основным планом. Нова Проспект был так или иначе соединен с нужными нам всем городами железной дорогой, ведь все мы, кроме Белова, попали сюда на бритвопоезде. Время побега нужно было расчитать так, что бы мы попали на вокзал точно в срок, когда поезд отбывает, везя в капсулах новоиспеченных рабов и солдат Альянса.
Разведка оказалась достаточно громоздким делом. Дело в том, что нас контролировали практически все время, в течении нашего "рабочего" дня. Единственный шанс ускользнуть незамеченным был при конвоировании в кафетерий. Это означает, что кому-то, предельно уставшему, вымотанному и морально убитому приходилось лазать по всему комплексу, рискуя быть обнаруженным, или же банально заблудившимся. Да и при самом лучшем раскладе – разведчик должен был остаться без обеда. После захода в кафетерий – проникнуть в него не было никакой возможности, лишь затесаться в ряды уже идущих на выход. Ну и, наконец, временной лимит. Двадцать минут на разведку в столь впечатляющем своими размерами и непостоянством месте было возмутительно мало. Однако и из этого мы смогли извлечь свою пользу.
Когда я был в Нова Проспекте – понять, который сейчас час было невозможно. Мы никогда не видели чего-то вроде окна, или же банальных часов. Можно было пытаться считать свои пробуждения, что я и старался делать. По таким подсчетам мы пробыли в заключении где-то месяц, прежде чем наш план был готов к исполнению.
Лофти оказалась талантливой воровкой и смогла стащить целый бесхозный пистолет для Белова. Этот несчастный пистолет, не способный банально пробиться сквозь толщу брони обычного ОТА был нашим ключом к побегу. С помощью него мы собирались поднять смуту в рядах конвоя в то время, когда нас ведут в места заключения после кафетерия. Нужно это было сделать в определенный момент, дабы у всей банды была возможность скрыться в одном из технических коридоров, возле которого нас проводили во время конвоирования. Коридор остался еще со старой тюрьмы, как и кафетерий, так что по сути являлся эдаким путем в "пограничье" между двумя секциями тюрьмы. Попытки сбежать туда по одиночке никогда не оканчивались успехами – смельчаку всегда прилетала пуля в спину. Впрочем, нашим планом было поднять смуту во всех рядах, после прохода туннеля, что бы в суматохе скрыться там и погнаться за беглецами сообразили не сразу. Именно для этого и нужен был пистолет.
Роль отвлекающего досталась Белову, а нам с Лофти и Джейсоном предстояло устроить взбесившуюся толпу. Помимо нас в конвое было еще человек десять. Это было немного, но должно было произвести должный эффект в узких коридорах тюрьмы.
Дальше наш путь шел на вокзал, но ситуация осложнялась тем, что, как только охрана не досчитается пяти голов, весь улей будет стоять на ушах, высылая боевых шершней в каждый закоулок. Поэтому нам нужно было быть предельно тихими, но быстрыми. Наши действия еще и сковывало время до отправки поезда.
Каждый из нас понимал, что после того, как прозвучит первый выстрел, пути назад больше не будет. Я не могу сказать, что это был тяжелый выбор. Каждый из нас предпочел бы умереть, чем служить на благо Альянса в качестве солдат или рабов. Но пропаганда Альянса делала свое дело, вселяла сомнения.
В конце концов, как я уже не раз говорил – Человек, как он есть, остановился в своем развитии. Пройдет еще сотня лет под гнетом Альянса, и мы не сможет конкурировать не то, что со сталкерами, а даже с крысами. Альянс загнал человека под шаблон, не давая ему волю для развития, хотя он мог бы быть талантом. Но кому это интересно? Главное ведь, что он не-нор-маль-ный. Не соответствует шаблону, а значит — брак. В утиль его. Ампутировать. Тупиковая ветвь, развивающаяся лишь за счет механизации и искуственного развития самого себя из кожи вон лезет, чтобы не дать нашей расе дать жизнеспособных побегов. Этого и Дарвин бы не объяснил.
С другой стороны – так ли плохо быть соверш… нет.
Нет, надо было избавиться от этих мыслей. Это была тяжелая борьба – борьба с тем, что мы впитывали кожей каждую секунду своего пребывания здесь.
Но вот настал "великий" день. День, когда все должно было встать на свои места. Когда судьба каждого из нас будет решена. Он начинался как обычно. Наша группа из пятнадцати человек прибыла была собрана в обычном месте и отведена на тренировки. Надо заметить, что, не смотря на все это жесткое обращение с нами и очевидное использование как подопытных крыс, мы достигли немалых успехов. Альянсу требовалось совершенное оружие. То, чего достигали офицеры ГО на протяжении своей долгой службы, мы смогли достичь за столь краткие сроки. Впрочем, многие из нас падали замертво прямо на дорожках. Остановки сердца, перегрузки – все это не способствовало высокому проценту выживаемости. Однако мы выживали. Мы справлялись. И с каждым днем становились все сильнее. Мы становились оружием, но никто еще не догадывался, что это оружие будет использовано против его создателей. Дальше – урок пропаганды. Удача была на нашей стороне и никого сегодня не положили под нож, лишь обычная, ставшая привычной доза пропаганды. И вот, когда мозги вскипали, но тело приходило в себя после тренировок, приходило время спарринга.
Удача имеет свойство кончаться так же неожиданно, как и начинаться. Моим противником оказался Джейсон. Казалось бы – это не такая уж большая проблема, всегда можно поддаться, верно? Не верно. Только не на ринге Нова Проспекта. Нередко когда нас заставляли драться до того, пока противник потеряет сознание. Иногда это приводило к смертям. Сейчас все было еще ничего. На этот раз условие было – нокаут.
Янг был не самым сильным соперником. Победить его было проще, чем Белова или Калхун, однако это не делало его простым. По сути, он был равен мне по силам. И мы оба понимали, что кому-то из нас придется упасть.
И вот злорадный крик "Начали". Мы сблизились. В такие мгновения перестаешь различать кто враг, а кто друг. У тебя есть одна цель. Победить. Это суть человеческого создания.
Кулак противника молнией взметнулся прямым ударом в челюсть. Уйти с траектории. Попытаться ударить в живот.
Победить. Все хотят быть главными героями. Все хотят победить. Уйти сухим. Никто и никогда не смирялся с проигрышом кроме трусов и дураков. Это наш механизм выживания.
Заблокировал. Отступить, нужно расстояние. Упустил удар в ухо. Звон.
Однако этот механизм сложно контроллировать. Когда ты впадаешь в кровавую ярость, когда чувствуешь себя волком, зажатым в угол браконьерами, тебе нужно рвать и метать. Инстинкт не позволяет лечь и принять поражение.
Успешная контратака в живот. Развить атаку. Удар в челюсть. Ухо. Висок. Подножка. Нет, оттолкнул. Сохранять равновесие, не дать себя уронить. Хук справа. Заблокировать локтем. Еще один.
Но затем мы перестаем различать врагов и друзей. И это превращает нас в настоящих волков. Сопротивляться этому очень трудно.
Оттолкнуть, серия ударов в живот. Подножка. Падение. Залом. Тянуть, не отпускать. Не дать встать. Сдайся, ублюдок! Сдайся, хватит сопротивляться, тебе же хуже! Что ты делаешь!?… Хруст.
Почти невозможно.
Когда я наконец пришел в себя, то истина ударила в голову подобно молнии. Я победил. Но победил страшно – Джейсон потерял сознание от боли в сломанной руке и ноге. Мой гнев и ярость боя затмили мой разум. Побочный эффект имплантов и свежей пропаганды. Было большим везением, что я его не убил, свернув шею, например. Впрочем, это не помогало мне смириться с тем, что я нанес такие страшные травмы своему другу. Даже учитывая технологии Альянса, учитывая, что через час кости будут как новенькие – это не делало мне легче. И вряд ли мой поступок не понял хоть кто-то. Я кожей чувствовал взгляды своих товарищей. Мой поступок мог стоить доверия всех. И стоил.
После того, как нас всех подлатали в лазарете, мы отправились в кафетерий. Янг прихрамывал. Вероятно, зеленая жижа, которую Альянс пичкал в свои аптечки, не была такой уж панацеей. Впрочем, это было лучше, чем если бы он валялся в гипсе.
Первую минуту пребывания в кафетерии мы сохраняли молчание. В обычный день мы бы так и не проронили друг другу ни слова. Но сегодняшний день должен был быть днем, когда мы сбежим из Нова Проспекта. Нельзя было перенести его на следующий день. Могли найти пистолет, спрятанный в кафетерии, могла сработать пропаганда Альянса, могло придти смирение и безнадежность. В конце концов, наша банда могла распасться. Она и так уже трещала по швам. И мне, как негласному лидеру, предстояло теперь самое сложное. Нарушить молчание.
-Итак, – осторожно начал я, – Белов, ты уже забрал ключик?
Вместо ответа она молча кивнула, но вместо него голос подала Лофти:
-Дрейк, стоит ли оно того? Думаешь, после того что ты сделал с Джейсоном у тебя… у всех нас мозги не сдвинулись по полной программе, нет? Может, мы уже монстры? Может мы опоздали?
Этого я и боялся, поэтому поспешил ее прервать.
-Нет, ничего еще не поздно. Мы выберемся отсюда как и планировали. Ни шагу назад. Мы боролись за свободу человеческой расы… Кто мы такие, если не попытаемся сразиться даже за свою собственную свободу?
Маленькая речь произвела должный эффект. Лофти покивала несколько раз, кивком поддержал меня Белов. Я взглянул на Джейсона. Ему, казалось, и вовсе с самого начала не приходило в голову мысли, что мы можем не выбраться отсюда. Именно его решимость в глазах стала поддержкой для меня.
Мы хорошо поели – кто знает, когда представиться шанс еще раз? Затем нас стали собирать в конвой. Щелчки оружия. Они были скорее формальностью. По мнению Альянса, наши котелки уже должны были свариться, а пропаганда служить для укрепления веры. Но мы еще были готовы побороться. А вот и нужный коридор. Итак… Сейчас или никогда. Теперь был ход Белова.
Выстрел.
Одновременно с этим мы со всеми остальными резко растолкали остальную линию конвоя, создавая толпу. Приказ конвоира "Лежать!" не возымел эффекта. Я оттолкнул одного из них и понесся назад, к техническому коридору. За мной слышались шаги и я боялся обернуться, что бы не увидеть там гонящихся за мной ОТА. Вот и вожделенная дверь. Я дернул за ручки и… она оказалась закрыта!
-Дай ка мне, – Белов, уже тут как тут, грубо оттолкнул меня и, выставив плечо вперед, с разбегу навалился на двойные двери. Хлипкий замок не выдержал такой наглости и двери с треском надломились, едва ли остановив Белова. Зато его отлично остановили ступеньки, по которым он едва не слетел. Тут я и посмел обернуться и, к моему облегчению, все были здесь. Джейсон теперь сжимал пистолет в своих руках, которым Алекс поднимал шумиху, а Лофти смогла отняться у кого-то целый автомат. Об обоймах речи не шло, но этот маленький успех был воодушевлением. Мы все зашли внутрь, Лофти была замыкающим. И, взглянул на Джейсона, я похолодел. По его лицу было видно, что держать темп было ему тяжело.
-Отдай Белову пистолет, Янг, – кинул я ему. Он взглянул на меня, но подчинился. Тогда я попросту схватил его за руку и привалил к своему плечу. Не было времени цацкаться и выяснять отношения.
Помогая Янгу, дела шли бодрее. Мы уверенно шли по необжитым техническим тоннелям. Пару раз Белов сделал несколько выстрелов, когда из темноты выныривали паразиты-хедкрабы. Их присутствие успокаивало – значит вероятность нарваться на патруль сводилась к минимуму. Наконец, после недолгой гонки, мы увидели конец коридора. Двери здесь загораживала решетка, но нас это не особо волновало – мы знали о вентиляции, спрятанной за коробками с каким-то старым барахлом. Мы отодвинули завал и убрали заранее свинченную в одну из разведок решетку. Вентиляция должна была вывести нас на порог отсека С3, после которого был вокзал. Я оглянулся на Сато – казалось, что ее побелевшее от волнения и страха лицо выглядело внеземным на фоне темноты обслуживающего коридора. Впрочем, вряд ли кто-то из нас тогда не испытывал страха.
Я шел замыкающим, поэтому смог услышать тяжелые шаги в коридоре из которого мы только что пришли. Охрана, наконец, очухалась и поняла, что пленники сбежали, поэтому отправились в погоню. Я прикрыл наш лаз коробками и приставил к нему вентиляционную решетку, только после этого отправился вслед за остальными. Я и так уже отстал от них порядком. Впрочем, вряд ли по ту сторону было лучше.
Спрыгнувший первым Белов нарвался на патруль ОТА и теперь, вместе с Лофти, огрызался от них редкими выстрелами, стараясь экономить патроны до тех пор, пока не вылезут остальные. Сато пряталась за обломками какой-то колонны, Джейсон прижимал ее голову к полу, дабы она не надумала высунуться под пулю. Как только я спрыгнул, мы все рванули дальше по коридору, в сторону вокзала. Однако пойти запланированным путем не получилось – нам навстречу вышел очередной патруль. Пришлось немного отступить и взять другой поворот. Благо, тяжелая броня охраны давала нам фору, что бы сгруппироваться. Теперь мы шли незнакомыми путями, что связывало наши действия и увеличивало шансы забрести в какой нибудь тупик. Но вышло хуже – в конце концов мы вышли в огромную комнату содержания капсул, открытую, без каких либо укрытий, с мостками над пропастью. Мы бежали не останавливаясь. Белов отбросил ставший бесполезным пистолет и помогал мне нести Джейсона, дабы не терять в скорости. В спину нам огрызались пули. Но вот, наконец, дверь в новый отсек и… Она оказалась заперта. Это была технологичная дверь Альянса, поэтому на навыки Белова расчитывать не приходилось.
-Пустите меня и дайте мне работать, – неожиданно произнес Джейсон. Мы с Беловом отпустили его. Он деловито подошел к консоли, отвечающей за открытие двери. Он расправился с этим довольно быстро.
-Ты должен научить меня этим трюкам, – сказал я ему.
Это было последнее, что я успел сказать талантливому хакеру. За дверью поджидал охранник с дробовиком. Он вскинул его и выстрелил в первого, кто попался ему на глаза – череп Джейсона разлетелся, орашая меня, как стоявшего ближе всего к своему напарнику, и ОТА кровью. Тело сработало раньше, чем разум – я кинулся на солдата. Шансы победить его битве один на один стремились к нулю, но ко мне присоеденилась Лофти. Вместе мы повалили ублюдка. Зайдясь ненавистью, мы избивали его до тех пор, пока мне на глаза не попался отлетевший в сторону дробовик. Притянув его к себе я, не думая, выстрелил.
Знаете, я раньше никогда не убивал людей. А я считал даже солдат Альянса – людьми. Просто не мог я поднять руку с пистолетом, что бы выстрелить. А тут это вышло само собой, так легко, будто я был убийцей всю свою жизнь. Самое страшное – я тогда ничего не почувствовал. Ведь по сути людей можно разделить на два типа – первый тип после своего первого убийства будет мучатся кошмарами и угрызениями совести, не спать, видеть свою жертву в зеркале и, в конце концов, никогда себе этого не простит. А второй тип будет спать как младенец, относясь к этому как к убийству того же таракана.
Был ли я вторым типом или это была вина тренировок Альянса?
Я не могу ответить себе на этот вопрос до сих пор.
Факт в том что я, окровавленный будто маньяк, с ружьем наперевес, теперь несся со всеми остальными вперед, к депо. Лофти сняла с трупа табельный револьвер.
Нас осталось четверо. И я виню себя в этом. Если бы я не сломал Джейсону ногу – он бы не тормозил нас. Возможно, мы успели бы проскочить как планировали. И всего этого не было бы. Мы бы добрались целыми и невредимыми. Но это уже дела минувших дней.
Тогда мы бежали не задумываясь не о чем – просто не оставалось времени. Дробовик я передал Александру, как самому опытному среди нас стрелку. Расчет был верен и он успешно увеличивал расстояние между нами и преследователями. В конце концов мы добрались до старой секции. По нашим расчетам, через пару поворотов уже должно было быть депо.
-Здесь наши пути расходятся, – неожиданно заявил Белов.
-Что? – непонимающим голосом спросил я, на что тот ответил:
-Мне с вами не по пути, в городах мне делать нечего. Отсюда я доберусь до своих и продолжу свое дело.
-Ты мог бы помочь нам…
-Нет, я не городской пижон, не в обиду вам. Я должен выяснить, что с моей группой. У всех вас свои дела и мотивы вернуться в Города? А у меня есть мотив вернуться в прерии. Лови, – с этими словами он кинул ружье Лофти, затем обернулся на коридор, откуда мы пришли, – Не будем долго прощаться. Будем живы – может свидимся, как судьба сведет. Не облажайтесь, бегите!
Так нас осталось трое. И мы побежали, уже втроем. Туннели вывели нас под рельса депо, как раз там где нам нужно. Наш поезд как раз собирался отъехать. Затихнув, мы аккуратно выбрались по лестнице технического обслуживания и заскочили в закрывающийся вагон с капсулами.
Наконец-то – все было кончено.
Мы отправлялись на войну

Эпилог
Возвращение

Мы уезжали прочь. В это трудно было поверить, но вот… Мы сидели в вагоне, рядом с нами поскрипывали висящие капсулы, умиротворяющий стук колес убаюкивал едва ли не вернее стазиса. Радость, обуявшая нас после того, как вагон закрылся и поезд тронулся быстро сошла на нет, когда мы осознали, через что нам повезло пройти и скольким это не удалось. Судьба Белова оставалась для нас неизвестной. Как бы там ни было – нам было беспокойно за грубого, резкого, но добродушного здоровяка. Смог ли он выбраться? Или же патруль и хедкрабы таки смогли до него добраться? Но самой большой болью было вспоминать Джейсона. Он мог бы быть талантливым компьютерщиком вне войны, ценным хакером для восстания, в конце концов – он просто был хорошим человеком. Он не заслуживал такой участи – умереть за нас. Это был долг, который отплатить нельзя было уже никак… Кроме как сделать так, что бы его жертва не была напрасной.
Лофти сошла на первой станции. Вагоны особо не проверяли – достаточно было выскользнуть из него и ждать за ним, пока капсулы разгружали – затем снова вернуться. Она оставила мне свой револьвер в подарок.
"В конце концов тебе еще нужно защитить эту гражданскую," – сказала она мне, объясняя свой подарок.
Думаю, у нее все получилось в ее. Она была сильной личностью. За такой идут и в огонь и в воду, и не задаются вопросами о ее компетентности.
Наконец, оставшись с Сато вдвоем, мы решились заговорить. Говорили о многом, главное – не дать тишине снова захватить наш вагон. Почему-то это казалось нам тогда страшной ошибкой – дать мыслям о потерянном снова вернуться в нашу голову. Как бы там ни было…
Полонский был прав. Он не был тем, кто бросал слов на ветер. Юи с ним вскоре должны были встретиться… Она сошла на станции Сити 08. Она хотела вернуть долг…
А я отправлялся в новый город. Начать борьбу сначала. Какой бы она теперь не была.

-Впрочем, это история уже для другого раза, – Дрейк поднялся со своего места и оглядел долгим взглядом притихших бойцов, – Ну чего расселись!? Нобунага – ты на первом дежурстве, потом тебя сменяют Такеши и Мария, а на утреннюю…
Вскоре в лагере началась привычная суматоха – все стремились урвать свой кусочек отдыха, ведь завтра мог быть трудный день. Но мало кто сомкнул глаз в ту ночь.

 

Шикарная квента)
Тебе книги писать надо)