[Зимний конкурс квент 09.01.25 - 09.02.25] [Крематор Сопротивления] Собачье сердце.

Никнейм - Косинус
SteamID - STEAM_0:1:530357188
Желаемая награда - Вайтлист Крематора; Соответствующий персонаж во фракции Сопротивление, с колоссальным количеством особенностей, изменений и ограничений, раскрытых в квенте.
Количество слов в квенте - 10278

Что, если у людей всё-таки есть душа? Что, если у крематоров, где-то там, глубоко внутри, есть свои мысли? Вдруг, синтеты - на самом деле всё чувствуют, и всё понимают, просто лишены возможности показать это? Думают, осознают, только не отрезанным мозгом, а уцелевшей где-то внутри полутрупа душой. Сердцем, облитым машинным маслом. Только вот, никак это не влияет на окружающий мир. Так и остаются крематоры на едине с самими собой, безмолвно, душою своей наблюдая за окружающим миром.​

Тестовое включение. Далёкий, одинокий звон какого-то оповещения послышался там, вдалеке. Множественный стук сапог где-то на улице хором разрезал воздух. Две камеры поочерёдно включились. Выявилась вся тусклость и депрессивность этого помещения: впрочем, виден был один лишь грязный потолок. Что-то скреблось об корпус, пилилось, закручивалось. Звуки были до жути неприятными и скрипящими.

“Здравствуй, дружок. Ты – мой первый нормально собранный Крематор. Прошу, заработай… Чего молчишь? Очнулся, а дальше что? Работать будешь? Алё-ё.”

Показались детские ручонки, совершающие какие-то манипуляции с овальной головой. Они перевернули её, разворачивая окулярами на чумазого вида девчонку арабской внешности. Одета она была в детский рабочий комбинезон. Вся она была какая-то грязная и неухоженная. Волосы, кажется, давным-давно не видали шампуня. Она улыбнулась в свои желтоватые, местами чёрные и кривые зубы, иногда даже отсутствующие. И слегка постукала по “лбу”, словно проверяя реакцию. Злым и угрожающим, но явно записанным голосом, голова крикнула:

“ОТОЙДИ. ОТОЙДИ. ОТОЙДИ. КОД СТО ВОСЕМЬ. КОД ДВЕСТИ. КОД ДВЕСТИ.”

Арабка совсем не испугалась, а только обрадовалась. Она с надеждой обернулась на масочника в форме, стоявшего позади. Невысокий полицейский держал в руке дубинку, и постукивал ею по ноге. Вокруг каждого человека были квадратики разных цветов: арабка приобрела красный цвет, а полицейский – зелёный. Множество прямоугольников вокруг виднелись даже через стены, даже сквозь худое, изнемождённое тельце девочки. Она, несмотря на всё, что окружало её вокруг, улыбалась.


“Ты всё, Ариба?” – заинтересованно произнёс полицейский, и, отлипая от стены, прошёл несколько уверенных шагов к девочке, мягко и заботливо укладывая руку той на плечо.

“Да, мистер юнит! Кажется, в этот раз нет проблем с распознаванием, да?”

“Так точно. По крайней мере, я такого не замечаю.” - ехидно усмехнулся мордобой, всё продолжая как-то странно поглаживать девочку. – “Поздравляю тебя с первым произведённым, эм-м… Чудиком. Ставь его на конвейер и продолжай, хорошо?” – уж слишком тактично и ласково подошёл он к обращению с девочкой. Юнит потрепал арабку по голове и отошёл на свой пост. Здесь явно было что-то нечисто.

Девочка развернулась, и с ухмылкой взглянула на продолжающего тараторить предупреждения и угрозы крематора, а затем, ловким движением руки – отправила куда-то по контейнеру дальше - и в неизвестность.


“Э, какого хрена? Чё я тут делаю? Почему у меня какая-то херня на башке, что тут вообще происходит?! Уважаемые метрополицейские, что за дичь то, нормально ж общались!” – возмущённо талдычил высокий мужчина далеко не самого худощавого телосложения. Что-то огромное и механическое, схватило ноги, руки и тело. Мышцы начали пронизывать лезвиями и иглами, что вызвало невероятную боль. – “А-А-А-АГРХ, ГОСПОДИ! ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ! ЧЕГО Ж ВЫ ДЕЛАЕТЕ ТО, СОБАКИ, ЗА ЧТО, ЗА ЧТО?! АААААААААААААА!”

Казалось, каждая клеточка, каждый орган, каждая капля крови, были изрезаны, изменены. Словно увеличены, расширены, но затем - сразу же уплотнены и натянуты вокруг собственной оси. Расплавлены, превращены в органическую сталь, сплющены, а затем - снова растянуты... Тело тяжело дышало и дрыгалось: наступил болевой шок, и сил на истошные крики больше не хватало. Человек превращался в натурального мутанта: все конечности уродливо и грубо удлинялись.
Стали выкачивать кровь, заменяя её на физраствор. Вживлять какие-то механизмы и компоненты, вшили в живот странный пузырь. Казалось, даже кости и мыщцы стали уплотнены, стали биологическим экзоскелетом. Когда внутренние манипуляции закончились, к увеличенному и уплотнённому телу испытуемого прижали раскалённые бронепластины. Ещё большая боль и невероятная агония прошлась бы по телу того: впрочем, кожа и нервы потеряли всякую реакцию на боль и прочие раздражители. На испытуемого опустили огромный, жаропрочный плащ, а увеличенные и усиленные ступни - обули в огнеупорные, гигантские сапоги, тоже вшивая их насмерть. Вся старая одежда, само собой, была изъята, а новый плащ - закреплён и вшит в тело намертво.

Издалека послышался звук какого-то механизма: манипулятора, передвигающего груз. Секунда - и голову качка обхватило какое-то неведомое механическое устройство, а затем - одномоментно отсекло её. Остатки чистой крови брызнули на стены и инструменты вокруг. На обезглавленное тело крематора, наконец, с помощью различных примочек - закрепили и его голову.


Ещё пару мгновений - и тварь оказалась закреплена на манипуляторах. Повсюду, в том числе и за тёмными металлическими стенами - показались зелёные, дружественные многоугольники. Их было много, и они куда-то перемещались. В том же направлении, куда начал свой путь гигант. Во время пути, к руке ещё и приварили иммолятор. Мёртвой хваткой, навсегда взял он огнемёт.

“О, “чудесный” процесс зарождения синтетской "жизни"… Ну и долго же лежала моя голова на складе, лет пятнадцать, не меньше. О, я вижу эти, квадратики… Рядом со мной едут ещё десятки таких же загубленных жизней: похоже Центр вновь стал производить крематоров. Наверняка строят какую-нибудь новую резервацию. Все, как и я, распределяются по свеженьким секторам, чтобы нести боль, разрушение и… Чистоту. Искусственный интеллект теперь взял верх над моим телом. Хотя, кого я обманываю. Не моё больше это тело. И разум больше не мой. Лишили меня всего. Теперь и сам я не знаю, кто я. Мусорщик. Кукла для избиений. Живой щит. Да, пожалуй, так. Ну, буду хоть надеяться, что убьют меня поскорее.”​

Ещё одно включение. Поезд “Бритва” остановился. По левую руку здоровяка стоял целый отряд солдат Патруля. Бронированных, снаряжённых. С гордым видом приняло их командование Сити-44.
Это был морозный, заснеженный плац, представляющий из себя бывшую промзону. Вдоль огромной стены восстановленного завода, превращённого теперь в местный Нексус Надзора, стояла длинная шеренга. Пусть, здание не показывало особого величия или высоты. На плацу стояли не очень многочисленные для Альянса войска. Все они совсем не имели маскировку для местного ландшафта.
В центре стояла небольшая группка элитных юнитов, с достаточно слабой охраной. Все сотрудники ГО, за исключением солдат Патруля - имели утеплённую униформу. Часто, в этих холодных краях, именно холода мощно сказывались на сверхчеловеческую армию Надзора. Именно тот факт, что солдаты Патруля замерзали – и позволил Сопротивленцам удержать позиции первые несколько лет существования резервации.

“Ого. И нахрена он нам здесь, подскажите, нужен?” – наконец, дошла очередь до махины. Она томно дышала и сверлила взглядом явно удивлённого дивизионного лидера, что обратился к ней в самый последний момент.

“Э-э… Насколько мне о Крематорах известно - они используются для патрулирования и уборки улиц. А, ну и в боевых условиях, например, в качестве живого щита.” – выступил один из элитных юнитов, служащих свитой для главаря.

“Нет, ну это понятно. Эта хренатень хорошо подошла бы каким-нибудь Центральным, Индустриальным, Канальным… Да хоть каким секторам, но не нашему! О чём этот Центр вообще думал, когда посылал нам эту херобору?..”

“Можем предположить, что это может быть хорошим знаком: возможно, начали образовываться излишки. Возможно, Брин наконец прочитает наши прошения о выделении меховых подкладок под униформу солдат Надзора?" – начал ещё один, какой-то более умный юнит. – "Если они перестанут замерзать на половине пути до отдалённых территорий, то, возможно, мы могли бы избавиться от Сибиряков во всей “Об-Ласти” или даже “Крае”... Извините за довоенные обозначения.”

“Отставить пережитки прошлого, комиссар, я вас услышал. Мы, конечно, надеемся на то, что нам разрешат САМОСТОЯТЕЛЬНО отредактировать стандартную униформу бойцов Надзора и Обороны. Так было бы гораздо проще. Ладно, просто заприте этого неумёху в десятом цеху, и пусть ждёт своего часа. Городской патруль ему, э-э, вообще запретите. Не нужен он в городе, ясно?”

"А мусор кто убирать будет?”

“А мусор, сотрудник, будут убирать граждане. У нас в секторе и так рабочих мест, ну, маловато… А тут ещё и этот здоровяк работу отбирать будет, нет, так не годится.”

На очень продолжительный, но неустановленный срок, крематор оказался заперт. Это был в целом целый, но заброшенный завод. Люди здесь бывали редко, а нарушители - ещё реже. Крематор находился в пассивном состоянии всё это время, и его мучали не сожжённые тонны мусора, что людишки скидывали вокруг, иногда и не замечая стоящую в углу махину. Да и, если бы захотел - никак он бы не выбрался из этого завода: везде висели крупные навесные замки или ставни.

“Н-да, повезло так повезло… Чтобы меня… Из сотен других крематоров… И отправили именно сюда. Удивительно. Ещё и бросили меня, как слепого котёнка. Даже в город запретили выходить: настолько беспомощным и ненужным стал я. Что они, совсем управы на такой гигантский кусок мяса найти не могли?! Да что уж в город: разобрали бы, в конце концов! Ну вот, я теперь умру, разве что, от скуки…”
​

Минуты сменились часами. Часы - днями. Дни - неделями. Месяцы стали перетекать в годы. Крематор оказался покрыт невероятным слоем пыли. Справедливости ради, иногда ему всё же удавалось “обойти” завод, сжечь немного мусора, а затем - вернуться на исходную позицию. Порой, удавалось даже поймать события, происходившие на этом заводе: например, редкие общественные и инженерные работы.


Так бы крематор и послужил грудой металлолома, если бы не случилось чудо. В один из таких же серых и скучных дней, запыленные окуляры и сенсоры крематора заметили движение дружественных сил за стенами завода. Это был новый командующий сектора со своей небольшой свитой.

“Интересно как… Сектор осматривает. Экскурсию ему, видите ли, делают. Необычно. При смене власти то ничего особо не меняется, и руководство остаётся нексусными планктонами, совсем не знающими реальное положение… А тут… Самолично, значится, решил обойти сектор, так и всё командование с собой взял. Странный какой-то. Наверняка этого выскочку никто здесь не любит.”​

Прямоугольники то и дело останавливались, проходя те или иные объекты. Дошло дело и до логова крематора: большие гаражные двери оказались отворены, и огромный, ржавый замок, наконец упал на пол. В помещение ввалилось пять муравьишек: дивизионный лидер, два комиссара: один какой-то мягкий, а второй - более суровый и молчаливый. И белые солдаты Патруля.

“А здесь, старший юнит, у нас Производственный Склад.”

“Как это? Как склад может быть производственным?”

“Здесь производят различные металлические изделия по заказам из других секторов, довольно, правда, редко… Отсюда же и осуществляется погрузка и перевозка разных товаров в другие города.”

“Да? И что же здесь произвели последнее?”

“Э-э… Насколько я помню, это были заготовки для медалей. У нас… Правда редко кто берёт заказы. А лишнего обычно ничего не привозят, и излишков не появляется. Потому и пустует склад этот.”

“Н-да. Нужно обязательно заняться и этим помещением. Напомните мне вычистить всю эту рухлядь отсюда, собрать граждан для уборки и ремонта. Сделаю здесь общежитие и запрошу рабочую силу из других секторов. Заселю, а дальше посмотрим, чем их занять. Н-да, ошибочно прежние лидеры считали, что работы у нас мало. Работы много – как и тунеядцев.”

Медленно, экскурсионная группа приблизилась к охраннику свалки. Последний, в свою очередь, заинтересованно активировался и задышал, сканируя личностей перед собой.

“А это что за Хатико?!”

“Что-что вы сказали, старший юнит?..” – один из комиссаров с подозрением повернулся на Дивизионного Лидера. На это среагировали и солдаты.

“Неважно, комиссар. Что это за синтет, почему тут так неприбрано?”

“Это, значится, Крематор, старший юнит.” – ответил ему другой, менее придирчивый комиссар. – “Он стоит здесь дольше, чем я в гарнизоне: видел здесь этого здоровяка ещё когда работал на заводе будучи гражданским. А это было пару лет назад.”

“Отлично, его мы и возьмём на Разведку Боем.”

“Вы шутите? Он не предназначен для равнинных мест. Он только замедлит нашу группу!” – вновь протараторил один из помощников.

“Ничего страшного. Этот бедняга больше не будет пылиться на складе. Используем его как живой щит.”

“Я б его живым не назвал.” – вальяжно протянул один из белых солдат, да встал перед Крематором. – “Крематор, за нами.” – живой щит повиновался, и активно, энергично зашагал за группой.

“Неужели меня наконец-то убьют?! Жду не дождусь момента, когда эта огромная тварь, в механизмах которой заключена моя душа, наконец, умрёт. Сейчас, город обойдут, время перед кончиной потянут… Ох, какое же захолустье. Мне, с длиной моей плазмы, точно здесь не ужилось бы. Даже огромные машины и системы иногда ошибаются, засылая крематоров в города с широкими улицами, огромными, разрушенными многоэтажками и странной, серой архитектурой. Хотя, кто вообще давал право МНЕ судить людскую архитектуру?.. Я-то не человек больше.”
​

Гордая пятёрка вдруг возглавила крупный разведывательный отряд. С невероятным удивлением на крематора оглядывались местные военные полицейские и солдаты Патруля. Огромные ворота разъехались, и разведгруппа двинула вперёд. Как живому щиту, крематору было приказано двигаться впереди, а командный состав, облепленный солдатами по бокам, шёл единой колонной за спиной у здоровяка. Да, за эти несколько лет, боевой состав был изрядно так улучшен и обновлён под текущие условия. Была и тёплая униформа, и маскировка. У некоторых элитных солдат даже были кислородные маски: настолько далеко в Арктику научились добираться силы Альянса.

Дорога тянулась долго, но Альянс строго соблюдал строй. Над последним даже летела воздушная поддержка: пара боевых сканеров, и вертолёт Альянса. Только вот поднявшийся вначале дня ветер, совсем не предвещал ничего хорошего. Наоборот: он нёс за собой лютую метель и вьюгу, только сейчас проявившиеся. Ужасные порывы снега неожиданно окутали колонны. Первыми пострадали сканеры: их тут же унесло невероятными порывами ветра. Шум лопастей винтокрыла, казалось, совсем перебила январская вьюга. Отряд настороженно встал, ожидая корректировок.



“Старший юнит, у нас проблемы. Я бы на вашем месте повернул назад: тяжёлые погодные условия…” – как назло, один из советников решил сказать это громко, прям на глазах у всего строя! Возмутительно.

“Ч-что вы такое говорите, Комиссар? Вы сомневаетесь в силах Альянса? Эта жалкая буря нам не помешает.” – амбициозно отрезал дивизионный лидер, боязливо оглядываясь на свору шёпотов, что пронеслись по строю. – “Чтобы справиться с застоем, произошедшим ввиду прошлых руководств, нам необходимо испытать наши силы в суровых условиях местного климата!” – пытался он перебить завывания ветра. – “Мы должны быть более быстры, и более приспособлены чем мятежники, если хотим победить. Крематор, включить функцию компаса, идти строго на юг. Идём дальше!”

Комиссары не сказали дивизионному лидеру, что его слова – глупое заблуждение. То ли они не решились спорить с амбициозным командиром, то сами не знали реальное положение дел. На самом деле, совсем редким явлением был такой шторм в этих, достаточно близких к Европе краях. Казалось, сам Карачун разгневался на силы оккупантов, что смели наведаться на русскую землю. Движимый репутацией остальных солдат, комиссар продвигался дальше. Отряд возглавлял крематор. Вскоре, Альянс добрался до неприветливых окрестностей “Города”.
Огромные, серые руины, лежали многими этажами. Снег нещадно заносил их, давая ландшафту хорошую маскировку. Где-то сзади, виднелся еле видимый столб дыма: кажется, пожар. Но какой пожар в снежных пустошах?.. Замёрзший крематор продолжал издавать пугающие звуки, спасая часть отряда от летящих в лицо хлопьев.

“Чего, Альянс? И в такую погоду?! Чёрт подери!” – запаниковали вдруг партизанские отряды, что укрылись за снежными крепостями в трёхэтажной просторной заброшке. Нетрудно было заприметить Альянс с их то силами: на целые километры шумел вертолёт и горели окуляры.

“А-Альянс?.. Т-товарищ майор, я думал, мы сюда только за ресурсами ехали… Чтоб оборудование с развороченной базы спасти.” – неуверенно промямлил один из новобранцев: молодой да бледнолицый, совсем и не оснащённый, хоть и обвешанный мехом.

“Н-да, совсем охренели нынче фашисты… Думают, что, победив в одном сражении – они выиграли войну.” – противоположностью рекрута являлся бородатый мужик средних лет, в шапке ушанке, тяжёлой и тёплой броне. Он держал в руках бинокль. Здесь такие приспособления были очень нужной вещью. – “Не дрейфь, малой. У них щас пятки сверкать будут. Главное оружие сопротивленца и слабость комбайна, с которой он так нещадно борется — это природа. Все, вон, деревья повырубали в округе.”

“Красиво идут! Интеллигенция!” – со смехом протянул усатый боец, держащий в руках СВД. Он нацелился на голову крематора. – “Эт ещё что за переросток…”

“Парни, я, кажется, вижу... Крематора?.. Окуляры какие-то необычные.” – обеспокоенно сказанул по рации инженер. – “Может, не будем торопиться со стрельбой? Мы щас кое какую задумку реализовать попробуем...”

“Крематор?! Здесь? Рассмешили!” – майор, хватаясь за свой бинокль, взглянул на ситуацию с крыши. – “Реально крематор… Пока что не стреляем, скройтесь.” – бурно скомандовал он в рацию, на что получил тихую волну обсуждений. – “Будете стрелять по всем, но не по Крематору. Они прямо у нас на пути: наверняка они захотят зайти внутрь здания, и точно впустят вперёд крематора. Мы им тогда и вдарим, как здоровяк с улицы пропадёт.”

Здание представляло из себя разрушенную парковку со множеством обрушенных этажей. Каждый этаж был занесён крупными сугробами из-за метели, благодаря этому - сопротивленцы смогли замаскировать свои позиции, сделать “бункера из снега”. Это оказалось бесполезным из-за поднявшейся метели: всё равно ни черта не видно.
Отряд Альянса оказался прямо под отсутствующими окнами. Крематор отправился внутрь здания, явно прознав о наличии вражеских сил. Когда голова крематора пропала с улицы, засада подействовала.

“ОГОНЬ!”

Град пуль и гранат посыпался на войско оккупантов. Вертолёт отреагировал поздно: но и он присоединился к канонаде вьюги, взрывов и выстрелов, хаотично обстреляв здание. Группа Дивизионного Лидера понесла колоссальные потери, но оказалась в здании, оставив на улице много бойцов Патруля.
В здании оккупанта тоже приняли, гостеприимно встретив огнём с верхних этажей. Дав неслабый ответ осколочными гранатами и парой шариков антиматерии, Альянс окопался. Назревала позиционная битва, в которой, гарантом отсутствия рукопашной и штурма позиций Альянса – остался только крематор. Он же – охранял лестницу от спуска врага, стоя за высоченным шкафом.

“Приём, запрашиваем вертолётную поддержку! Нужно снести с лица земли второй и третий этажи здания!” – отчаянно кричал в маску дивизионный лидер.

“Отказано, старший юнит. Отсутствует возможность массированного огня из-за плохой погоды и навигации. Видимость целей отсутствует: мы можем попасть и в первый этаж, и в вас!”

Наступила отчаянная пауза, то и дело прерываемая выстрелами, криками партизан и взрывами. Не зная что делать, уже теперь не такой амбициозный, а скорее паникующий лидер – метался туда сюда, крепко прижимая к рукам винтовку.

“А не покушение ли это?..” – начал один из матёрых юнитов местного “Призрака”, оказавшийся в укрытии рядом с командирским составом. – “Вдруг, новый дивизионный лидер – на самом деле, агент Сопротивления?.. Который специально пошёл на такую смутную авантюру.”

“Как вы смеете такое говорить, юнит? Вы хоть знаете, что с вами будет после таких заявлений?!” – удивлённо ответил лидер, явно заметно напрягаясь, стискивая плазменную винтовку в руках.

“А что, вполне может быть. Какой идиот решится вести нас в такую погоду? Мы, всем составом ОСН, никогда не видели таких штормов. Это первая такая вьюга, наверное, за десятилетия. И вместо того, чтобы разбираться с её последствиями в городе, раздать приказы по спасению населения… Вы решили повести нас сюда. Зная, что мятежники будут пользоваться погодкой.” – после речи матёрого, состав изрядно напрягся. Даже комиссары неуверенно переглянулись друг с другом.

“Пилот вертолёта, тогда, выходит, тоже агент террористов? Снег, это здание?.. Метель?” – заступился за комиссара более лояльный юнит.

“Никто в здравом уме не станет вести нас на такую авантюру.” – подметил наиболее дерзкий комиссар, сняв оружие с предохранителя. На состав ГО словно накатило безумие, паника, подозрительность. Не было никакого “товарищества”, никакой веры Альянсу. Только страх за свою жизнь.

“Существуют обстоятельства, мистер! Любой мог оказаться в такой ситуации. Пощадите мальца... Он же совсем новичок в этом деле, мы все это понимаем.”

“Его амбиции довели его до сюда, а не обстоятельства… Что мешало ему повернуть назад?..”

“Репутация! Уважение среди состава!” – силы командного состава, все, кроме сговорчивого, вдруг окружили дивизионного лидера. Он навёл на дезертиров оружие, переводя цевьё на всех сразу.

Это действие и стало камнем преткновения: восприняв поднятое оружие за красный флаг, вояка-Призрак набросился на дивизионного лидера, поймав момент. Посодействовал ему и дерзкий юнит, что ранее – постоянно критиковал правителя гарнизона.

“Да что вы… ЧТО ВЫ ТАКОЕ ДЕЛАЕТЕ?! ПОД ТРИБУНАЛ! ВСЕХ!” – отчаянно кричал юнит, которого, оставшийся и способный думать командный состав, собственноручно связывал и разоружал. Не было под рукой элитной охраны: все солдаты Патруля оказались заняты позиционными перестрелками.

“Вы что творите?! Если мы доберёмся до сектора, вас убьют!” – паникливо протянул наиболее мягкий и сговорчивый.

Не роняя слов, бывалый вояка, на пару с комиссаром, успешно связали дивизионного лидера, сняли ему маску и заткнули рот бинтом. Воспользовавшись неразберихой среди командиров, сопротивленцы вылезли и предприняли контратаку, с трудом выведя из строя ещё нескольких солдат, освободив ещё несколько позиций.

“А насчёт тебя…” – с поднятым указательным пальцем, Призрак подлез к добросердечному комиссару. – “Ключевое слово – это “ЕСЛИ”. ЕСЛИ бы мы оставили его командование – до сектора мы никогда бы и не добрались. Поэтому ты, великовозрастная тряпка, будешь благодарен нам за своё спасение. И, если спросят, скажешь: дивизионный лидер дезертировал с поля боя и сбежал. Ясненько?..”

“По-моему, у нас есть множество других проблем, кроме выяснения отношений.” – в привычной для себя манере раскритиковал тёрки второй комиссар.

В ответ на эти слова, “мягкий” юнит выглянул из-за баррикады, и повысил громкость своего во-кодера.

“Сомнений нет, сторона Альянса потерпела поражение. Сюда, на такой неравный бой – нас привёл сумасшедший дивизионный лидер! Они… Тоесть… Мы - связали его и разоружили. Именно поэтому, я предлагаю отход нашей стороны без лишней крови. Взамен – мы оставим его вам!”

“Как заговорили, сволочи! А ну ка, братцы, сибирскую – запевай!” – под хохот сопротивленцев, на Альянс вновь обрушился шторм: вот только не снежный, а из пуль и гранат. Едва прерываемые этими звуками, хором, почти и не отвлекаясь от боя, партизаны стали петь. Песня представляла из себя, переведённый на международный язык, намного более хаотичный, марш сибирских стрелков. Песня имела нарастающий мотив. В порыве рвущихся от увеличения громкости звука голосов, он, довольно мелодично, нагонял страх на противника: идёт война, а они поют.



“Из тайги, тайги дремучей, от Амура, от реки,
Молчаливо, грозной тучей, в бой идут сибиряки.

Их сурово воспитала молчаливая тайга,
Волны грозные Байкала и сибирские снега.

И со всей Земли мы смело, в бой за Родину пойдём,
Мы за правильное дело, человечество спасём.

Русь свободная воскреснет, все невзгоды мы пройдём,
Знамя лямбды на руинах Цитадели возведём.

Знамя лямбды на руинах Цитадели возведём!”

Когда песня закончилась, командование потеряло последнюю охрану в рядовых виде Солдат Патруля. Остались только “капитаны” и “элитные”. Вместо старшего по званию, с позиции встал матёрый ОСНщик.

“К вам обращаюсь я, Рогезин Иван Дмитриевич, известный как юнит “Призрак” девятьсот восемьдесят два, инициировавший переворот против этого сумасшедшего “Дивизионного Лидера”. Мы знаем, что это ваш агент. А ещё мы знаем, что вам нужен крематор: вы не произвели по нему ни одного выстрела.” – сопротивление приняло эти слова с хохотом. – “Там, на улице, вертолётом управляет мой товарищ: юнит триста двадцать один. Если я скажу ему совершить ковровую бомбардировку этого здания, он это сделает. Все эти этажи сложатся как карточный домик, похоронив всех, кто находится здесь.” – хохот постепенно утих, и сменился на неуверенные шептания. В ответ на них, призрак стянул с лица маску – и метнул её вперёд, в сторону позиций Сопротивления. – “Послушайте. Я являюсь таким же воякой, что и вы. Просто мы находимся по разные стороны баррикад. Я предлагаю договориться по-человечески.”

“Экх, ладно, Иван Дмитриевич.” – выступил, похоже, один из старших по званию. – “Оставьте здесь этого вашего дивизионного урода, а Крематору – прикажите подниматься сюда, на верхние этажи, по лестнице. Около лидера, оставьте всё ваше вооружение и маски и валите. На всё про всё у вас пять минут.”

“Рад, что мы пришли к взаимопониманию.” – юниты, чуть не пляша от счастья, честно выполнили своё обещание, пользуясь долгожданной тишиной.

Наконец, синтету поступил новый приказ:

“Так, крематор. Поднимайся на верхние этажи здания, и забери как можно больше врагов с собой.” – чуть ли не шёпотом протянул строгий комиссар. Наконец, новое задание было получено, и здоровяк стал медленно подниматься на верхние этажи…

“КОД 103. КОД 102.”

Альянс сдал всё снаряжение, кроме брони. Прошло несколько мгновений – и отряд сделал на улице “туннель” из дымовых завес. Безусловно, все они были до жути неэффективны: но других вариантов не было. Альянс быстро покинул помещение, как вдруг, снова с улицы послышалась канонада выстрелов. Ещё одна череда сигналов о потере биосигнала и ранениях… След из дыма и крови замёрзших оккупантов длился ещё очень далеко.


“Их не видно… Всё, всех благодарю за работу.” – отчитался командир с биноклем, который так и не слез с крыши. Совсем он, кажется, не страшился ныне улетевшего вертолёта, что указывал путь отступающим оккупантам. Заметив несколько отчаянных бойцов, уже выбежавших наружу, он взял в руки рацию. – “Дюха, Серёга, и куда вы втопили то бля? Потом мародёрить будете, идите пленника охраняйте, чтоб не удрал. А то у нас ещё крематор в здании ходит, на всякий случай – далеко не отходите.”

“Инженеры, вы вообще собираетесь что-то делать с крематором? Этот урод уже на второй этаж поднимается! Ещё чуть-чуть, и нам самим придётся сверкать пятками!” – недовольно проворчал кто-то по рации.

Основные войска сибиряков попрыгали с окон: никакие приказы не могли удержать их от мародёрства и страха перед крематором. В здании остались одни лишь инженеры. Они, в свою очередь, приготовились к засаде на замёрзшего крематора, подготовив немногочисленное оборудование. Засада была на лестничной площадке, прям над крематором.

“Удивительно… По мне ещё ни разу не попали. А бравые защитники меня бросили… Убегают… Отдали даже своего командира, лишь бы спастись. Или не их это вовсе командир был. А про меня забыли. Конечно, кто я такой… Разменная монета. И что со мной теперь будет?.. Раз, стрелять не будут, то и не убьют… Чёрт. Что-то, видимо, похуже сделают. Мишень из меня соберут. Нужно сопротивляться. Забрать как можно больше, перед тем как отрублюсь. Холодно то как… Руки и ноги еле двигаются, скрипят, тормозятся… Конечно, на крематоров, простите, пуховики и шубы не шьют…”​

“Навались на сволочь!” – слышится чрезвычайно предсказуемый возглас. Не успел крематор поднять своё оружие или хотя бы голову, как на него налипла целая кучка инженеров. И так работали слажено: один, значит, закрывал крематору окуляры руками и телом. Не сказать, что от этого было много пользы: скорее, он просто отвлекал силы и внимание крематора от остальных. Здоровяк инстинктивно пытался сбросить верхнего, отвлекаясь от основной угрозы.
Трое, удерживаясь за неровности разрушенной лестничной площадки и крематора, стояли ногами на замёрзших синтетских руках, не давая поднять оружие. Даже такая машина, с должным упорством, трудом и силой – была подавлена дюжиной тяжёлых бойцов. Впустую жёг крематор своим огнемётом, лишь оставляя копоть на ступеньках и стенах. Один, одетый в форму метрокопа, стал включённой дубинкой бить по оголённому предплечью крематора, вызывая спектр реакций.



Инженеры толпой оседлали крематора, насев на него, как на быка. Он трясся с неистовой силой, но не мог скинуть сопротивленцев с самого себя: разве что, бил их своим телом о стенки лестничной клетки, оставляя гематомы и ломая рёбра. Но сибиряки ясно понимали: если оплошает хотя бы один, то умрут все и практически разом. Потому и держались, и не слезали. И вот, пятый инженер, сидевший верхом на иммоляторе, натянул на дуло того интересный жаропрочный горшочек, изготовленный из жаропрочных материалов.
Он был сделан вручную, совсем неровно. К оружию он крепился на глаз: с помощью множества стяжек и верёвки, а также тканево-резиновой, плотной, прочной прослойки, разделяющей горшочек и дуло иммолятора. При этом, конструкция попадала под его разрушительное воздействие, и лишь круглый керамический горшочек, укреплённый ещё и металлом, принимал на себя удар.

“Ну, врде закрепил!”

“Вроде?! Чувак, если из-за тебя помрёт хоть кто-то из наших ребят - я буду винить тебя!”

“Эт нам ещё, кхк-х.... Чёрт, как рёбра то болят... Это нам ещё повезло, что горшочек той дезертиши завалялся в прицепе.”

“Короче, нсчёт три – спрыгиваем с хуесоса и удираем, куда глаза глядят. Самое главное – не првцировать его на стрельбу, а просто играть с ним в догонялки. А то он так, знчится, может и гршок прожетч!”

Инженеры слазят с синтета и убегают наверх. Здоровяк наконец поднимает оружие, и взбирается на верхний этаж. Удача: троица инженеров, ранее стоявшая на руках крематора, не успела убежать на семь метров. С ужасом они обернулись на горшочек. Крематор задышал, и активировал огнемёт. Загорелось зеленоватое свечение, послышался ужасающий звук. Но… Всё сработало. Горшочек выдержал, а инженеры – удрали.

“Ого, сегодня походу даже почти и без потерь! Отличный день. Ну, Михалыч, молодец ты. Не зря в прицепе эту насадку всё время таскаешь, пригодился!” – иронично подметил отступающий, запыханный инженер, которого чуть не испепелили.

“ЕСТЬ! ЕСТЬ, ДРЗЬЯ! МЫ ПЛЕНИЛИ КРЕМАТОРА, ХА-ХА-ХА!” – радостно завопил в рацию главный инженер в сварочной маске. В ответ он получил удивлённые возгласы и ликования: целая бригада инженерного осталась живой.

“Удивительно. Антисоциалы выключили мне иммолятор.” - размахивая своим оружием, с целью скинуть горшочек, синтет явно паниковал. Он недовольно кряхтел: даже можно было проглядеть какое-то беспокойство в его поведении: похоже, следствие диагностики. Но все системы были в порядке: более того, процесс активации иммолятора не ограничивался и вправду происходил… Тяжело и пугающе дышал он, даже слегка задыхался от холода и чрезмерных нагрузок. Сопротивленцы ликуют: сразу две победы было совершено сегодня. Впереди - великий научный прорыв.

“Эй-эй-эй, не провоцируйте его на атаку, а то ещё затопчет, или, не дай Бог - прожжёт горшок! Это, конечно, вещь надёжная, да только он её прохреначит на раз два, если будет пытаться это делать без остановки. Чёрт, мне нужна помощь медиков...” – послышались указания в рацию.

“Вы, инженеры, конечно молодцы. Но как нам его до базы тащить?..” – к главному инженеру подошёл командир группы, держа руки за спиной и обеспокоенно посматривая на крематора. Последнего, особо молодые и шутливые, стали безнаказанно кружить и путать. Замороженная статуя всё пыталась затоптать назойливых мух или сжечь их, но всё никак не получалось.

“И это мы тоже продумали, тр-щ Старшина! План таков: мы, значтся, все выходим из здания. Здоровяк, значтся, ушивается за нами: алгоритмы то работают, врага то сжечь хочтся. Подводим его к снегоходам, закидываем верёвками и привязываем их к технике. Она, значтся, стартует, и!.. Ну, по задумке, вдвоём-то катера точно крематора потащчут!”

“Да только-с бы не прожжёг он котелок-с этот-с до того-с, как мы его повяжем-с.” - с подозрением протянул какой-то дедок, что обхватывал противотанковое снайперское ружьё, по размерам сопоставимое с половиной его тела. Впрочем, всякие ОСВ-96 и КСВК, служили безумно эффективным подспорьем против любой техники Альянса.

“Да не бойтесь вы, этот котелок - навека сделан! Нитчо ему не будет. Мы проверяли.”



Инженеры взялись за реализацию задумки, и эвакуировались из здания. Крематор стал преследовать людей, следуя старым указаниям: “Забрать как можно больше”. Разрозненная толпа проводила гиганта до целой стоянки из снегоходов. Они представляли из себя кустарно восстановленные, иногда и собранные с нуля, до жути эффективные средства передвижения. Одни везли пехоту, другие переносили груз в прицепах. Одним из таких катеров – являлся “строительный” – он предназначался для перевозки стройматериалов. В нём же – спасали остатки материалов и ресурсов из "Города". Были и крупные модели - снегоходы-машины, собранные из багги.
Бойцы вновь принялись коллективно бороться с сопротивляющимся крематором: последний отчаянно не желал, чтобы на шею ему закинули крупные и прочные канаты. Попытки здоровяка были тщетны, и его, занесённого снегом, с огромным трудом привязали сразу к трём катерам. Последние завелись и попытались столкнуть его. И это получилось: крематор, правда, не падал, а просто медленно, спотыкаясь, шёл за снегоходами. Скорость была до жути медленной, а потому, инженеры встали, и вновь навалились на крематора, вместе с транспортом дёргая его на себя. Здоровяк поддался, запнулся об образованные сугробы утрамбованного им же снега, и рухнул на живот, издав тяжёлый выдох…


Послышался скрежет какого-то механизма. Строго зафиксированные руки почему-то начали подниматься. Включение. На иммоляторе до сих пор висит горшочек. Руки крематора были раздвинуты в разные стороны: синтет был зафиксирован на каком то интересном механизме, собранного на коленке и представляющего из себя два укреплённых, кустарных подкатных крана, намертво вшитых в землю, прижатых к полу огромными грузами неизвестного происхождения.
Они и подняли крематора, как Силовую Броню. Лаборатория: повсюду много всяких “научных” безделушек, инструментов. Был какой-то старый верстак. За стенами дюжины красных прямоугольников: похоже, база мятежников. Прямо, казалось, в этом логове, оказался унизительно распят враг человечества. Тщетно пытался он вырваться: уж слишком крепки были верёвки, механизмы кранов и стяжки, что держали руки крематора в узде, позволяя ему лишь слегка махать ими, с невероятной силой растягивая и стяжки, и верёвки.



В лабораторию неожиданно зашла знакомая – Ариба. Изрядно выросшая и повзрослевшая, она держала в руках навороченный инженерный планшет ГО. Девушка носила их форму, только утеплённую и бронированную… Вся навороченная, обвешана она была лямбдами, инструментами, оружием и другими примочками. Больше это не та маленькая девочка, которой была на заводе. Губы её теперь покраснели и налились кровью, а цвет бровей девушки можно было сравнить с ночью.

“Похорошела Ариба. И как, главное, она бы удивилась, если б узнала всю знаменательность и редкость этой встречи. В каком шоке бы она была, если бы вдруг, ни с того ни с сего, поняла…Что вновь, спустя полтора десятка лет, встретила она своё первое создание! Вряд-ли в том захолустном секторе, Арибе пришлось долго искать причины для дезертирства. Ах, как рад я вновь видеть её всё ещё смуглое… Но, такое повзрослевшее, красивое лицо! Похорошела Ариба, точно похорошела...”​

Девочка изменилась и в характере: редко теперь можно было встретить её в общении с другими. Всегда она была как-то необычно угрюма и молчалива. Да и, той радости и детской улыбчивости не было у неё на лице. Казалось, подавленный вид она имела всегда. Похоже, взросление не только дало Арибе красоту, но и отняло у неё многое: точно нелегко было ей. Над крематором работала она одна: почему-то, именно в те моменты, когда никого не было в лаборатории. Впрочем, кажется, народец всё равно избегал этого места из-за наличия в нём крематора, который по злому таращился на всех присутствующих, не сводя с них взгляда, то и дело активируя иммолятор, когда она проходили мимо, пытаясь навестись, сжечь. Докладывал какие-то неизвестные коды на какую-то неизвестную частоту.

Первое, что изменила Ариба в своём создании – это систему свой-чужой. Они поменялись местами, путём незначительных манипуляций в головёшке крематора. Поначалу, с этим не возникало проблем, ведь достаточно было лишь переставить местами участки кода, перепаять пару чипов. Граждане и беженцы стали нейтральными, сопротивленцы - считаются друзьями, а силы оккупантов – врагами и угрозой, подлежащей немедленному устранению. Таким образом, все, кто имели настроенный биосигнал – стали для крематора целью для уничтожения. Беженцы получили роль “граждан”. Впрочем, жители города и лоялисты сохранили свою роль. Собратья-синтеты – тоже приравнивались к врагам.

Всё было бы слишком просто, если бы во время работы над “дезертиром”, не возникало фатальных ошибок. Конечно, Ариба очень давно не копалась в крематорах, а тем более – никогда не работала над их кодом. Работа, поначалу, продвигалась жутко медленно: даже излишне, с учётом кочевнического образа жизни местной ячейки. В каждой базе планировалось провести от нескольких месяцев, до года: ровно до тех пор, пока та не попадёт в поле зрения воздушного патруля. Последний, с недавних пор – ну очень старательно прочёсывал местность вокруг.
Одним, до жути спокойным вечером, Ариба сидела на своей удобной платформе, что располагалась у затылка крематора. Крышка последнего была открыта, и инженерка активно там что-то регулировала. Рука дрогнула. Случился так называемый “регулярный всплеск” – крематор поймал волну агрессии, и активировал свой иммолятор. Он начал неистово двигать руками и ногами, пытаясь вырваться из металлической хватки, добраться до единственного человека в лаборатории, чтобы сжечь его. Несколько секунд работы огнемёта: и горшочек, который не удосужились заменить, оказался прожжён.

Огромной силой, синтет вдруг погнул фиксирующий его кусок металла, а затем – и вовсе вырвал его с корнем. Совершенно неконтролируемой из-за управления огнемётом одной рукой струёй плазмы, здоровяк начал армагеддон. Почти беспрепятственно он вдруг тронулся с места, будучи прикованным одной рукой к уцелевшему крану. Оставлял он неисправимые следы на стенках лаборатории, сжигать электронику, книги, документацию и целые шкафы с ресурсами. Совершенно хаотично он махал иммолятором, явно пытаясь добраться до Арибы, чтобы сжечь её, но не мог: всего лишь одна синтетская рука не могла поднять иммолятор так высоко. А финалом всплеска стала очередная жертва: дверь в лабораторию распахнулась.

“НЕТ! ЗАКРОЙ ДВЕРЬ!” – крикнула смуглянка, обхватив голову крематора ногами, пытаясь удержаться на технике, и припаять чип.

“Чт-…” – успел лишь произнести случайный солдат, открывший дверь в лабораторию. Мгновение, и тот попался под шальной огонь иммолятора. Парень средних лет, ранее живший и воевавший, работавший и перемещающийся, теперь стал пеплом. Несколько сантиметров задетой плоти, проехавшаяся по телу струя плазмы, и человек просто сгорел.

Ещё несколько секунд бушеваний – и инженерка закончила работу. Крематор мирно опустил конечности, а заодно и голову, выключаясь. Всплеск завершился, а стороны – окончательно поменялись местами. Красные фигуры на экране внезапно сменились зелёными. Дырявый горшочек, плавно слез с дула и со звоном стукнулся об плиточный пол, словно колокол, начинающий битву. По далёкому коридору, к останкам, проскользила на коленях возлюбленная погибшего. Склонившись перед ним, со слезами на глазах, девушка упала в клубок.

“М-мне жаль…” – дрогнувшим голосом выдавила из себя инженерка, сидя на шее крематора.

“Ты… Это… Это была ты, да?..” – вдруг пришло осознание к белокожей русской девице. Та грозно поднялась с пола и сжала дрожащие кулаки. Вся она заливалась слезами, что текли по лицу, смывая кустарный макияж. – “С-сволочь… Вы все инженеры такие…”

“Успокойся… Никто не виноват в этой ситуации. Это был программный сбой!” – отчаянно затараторила Ариба, от страха взявшись за кобуру.

“СУКА! ТЫ СУКА!” – завопив, девушка начала громить лабораторию: разрушать компьютеры, переворачивать стенды. Каким-то образом, она даже умудрилась опрокинуть большой железный шкаф, разрезанный плазмой.

“Твою мать, Роза, какого хрена ты творишь?!” – послышалось из коридора. Троица сопротивленцев, довольно высоких рангов ввалилась в помещение. Те боязливо оглянулись на крематора, а затем – силой задержали истеричку. Она кричала и вопила:

“ОНА! ЭТА СВОЛОЧЬ, ОНА УБИЛА МОЕГО МУЖА! ТВАРЬ!” – под яростные крики, сопротивленцы стали уводить девушку куда-то в коридор. – “ПОЧЕМУ ВЫ ЕЁ НЕ АРЕСТОВАЛИ?! ПОЧЕМУ?!” Эхом, слышались истошные крики и звуки сопротивления аресту. Ошеломлённая инженерка продолжала обнимать крематора, а затем, лишь медленно опустила на него взгляд. Широко открытыми глазами смотрела она на него, на внутренности открытой головы.

“С тобой мы поговорим позже. Сейчас уже поздно, Майор спит.” – строго проговорила на секунду вернувшаяся в помещение прапорщица, чтобы с грохотом закрыть дверь.

“Успокойся, Ариба. Они не поймут тебя. Не поймут, что это не зависело от тебя. Ни к чему тебе это общество. Они ничего не понимают. Оставайся со мной, продолжай меня совершенствовать… Сделай мою оболочку живой. Ах, жаль, что людские технологии пока не додумались транслировать мысли души – в речь. Из-за меня теперь Арибу наверняка убьют… А может, и меня тогда утилизируют заодно? Мы с ней тогда наконец встретимся, там, на небесах. Да, звучит хорошо… Не могу я утешить её прямо сейчас. И не предвидется, кажется...”​

“Это был ценный боец, Ариба.” – начал серьёзный командующий пожилых лет, обращённый в меховую бронированную униформу. Кажется, он в тот раз и руководил группой на вылазке. – “Ценные ресурсы. Ценное оборудование. Документация.”

“Я понимаю… Ничего не зависело от меня, товарищ Майор! Это просто системный сбой…”

“Ах ничего не зависело… Почему ты не заменила крематору насадку?!”

“Откуда мне было знать, что он уже использованный? Я думала, наши хвалёные инженеры-штурмовики позаботились об этом. Я предупреждала людей, что в лаборатории может быть опасно!”

“Это ТВОЁ изобретение и ТВОЯ насадка, Ариба.”

“Использовать больше ресурсов на гипотетический проект было бы расточительно! Я произвела её очень давно, и то только когда сбежала, на впечатлениях. Я не думала, что она когда-нибудь пригодится!”

“Так, слушай сюда. Мигом меняй насадку, пока этот урод не проснулся и не расхуярил здесь всё ещё больше. Если твой крематор ещё хоть кого-нибудь убьёт, я самолично тебя расстреляю, а эту железяку – пущу на запчасти. Ты поняла меня, авантюристка?!”

“Так точно, товарищ Майор. Я вас больше не подведу!”

“Честно сказать, я недолюбливал ту истеричку… Но ты лишила девочку мужа. Твоё изобретение до этого было не больше, чем забава и лишняя практика, но... Это было так ровно до того момента, как этот зверь не начал убивать наших ребят. Не знаю, какой подвиг ему нужно совершить, чтобы оправдать убийство бойца. Учитывая нашу то местность.” – подытожив, Майор немного потупил на инженерку, да и покинул помещение.

Дальнейший кодинг прошёл без особых проблем. Ариба решила выключать крематора на момент разработки. Заодно и горшочек заменила, улучшив конструкцию и добавив ещё пару стальных оболочек. Она также привязала ноги крематора к подкатным кранам, чтобы затруднить его сопротивление или перемещение.
Первым делом, движимая страхом расстрела, Ариба смягчила систему безопасности. Вырезаны были алгоритмы, что отвечали за убийство в случае преграждения дороги. Вместо сожжения беженца или сопротивленца, который нападает с холодным оружием или мешает пройти – инженерка накодила пару шаблонных алгоритмов синтету.
Крематор, в случае преграждения движению, после нескольких предупреждений – “поддевал” беженца или нейтральную силу иммолятором, а затем, слабо отталкивал или откидывал его в сторону, чтобы пройти дальше. В случае нападения с холодным оружием, крематор с невероятной силой бил человека перед собой, отталкивая его на добрые несколько метров. Таким образом, нейтральные или союзные силы не должны были быть атакованы крематором летально: только в случае прямого нападения из огнестрельного оружия. Да и, защищать дружественные силы от беженцев иммолятором – крематор тоже не мог. А потому, мог лишь бить, ну, либо, пугать: например, встать в боевую позу и приготовиться к стрельбе, но не стрелять.

 

Ночь. Где-то за высоким, но маленьким окошком, даже слышался хор сверчков. Дверь шумно скрипела, проветриваемая изредка поступающим воздухом. Никто не реагирует – свет выключен. В лабораторию пробрался зелёный прямоугольник, что включил яркое освещение, не забыв и прикрыть за собой вход. Это была вдова: совсем плохой у неё был вид. Вся заплаканная, с крупной бутылкой Виски и длинным ножом, шатаясь, шла она к крематору.

“О-о… Вот и убийца моего муженька… Тварь… Из-за тебя, всё стало только хуже.” – растягивала Роза слова, подходя к крематору всё ближе и ближе, стискивая нож всё сильнее и сильнее. – “Мы же… Так хорошо с ним жили! Всё было так прекрасно… А я… Лишь попросту жаловалась на всякие мелочи…” – слёзы дождём продолжали течь из глаз. Девушка замахнулась на крематора. – “ТЫ. ВСЁ. ИСПОРТИЛ! СВОЛОЧЬ!” – удар. Ещё удар, и ещё. Лезвие ножа сломалось о жаропрочный, бронированный плащ. Но девушка, не жалея своих пальцев и кистей, продолжала бить, пока плавно не сползла по плащу крематора к его зафиксированным ногам. Опустила она длинные, немытые и растрёпанные волосы на грязную плитку, начиная всхлипывать. Долго она сидела в ногах у крематора, что не решился давать ей отпор.

“Х-х…” – начал с ней диалог крематор, тяжело вздохнув и выпрямившись, немного перебрав ногами. Словно и понимая страдания девушки.

“Ничего ты не понимаешь…” – кажется, поняла она речь крематора. – “Ты лишь сраная пустышка. А у нас… У нас были чувства. Да… Брак был не без изъянов. Он повышал на меня голос, бил иногда… Выпивал, а я дорвалась до алкоголя только сейчас… Н-но…”

“Х-х-х. Х-х.” – продолжал тяжело дышать крематор, словно оспаривая слова девушки.

“Да что “но”… Нихрена это не счастливый брак был… Чёрт… Он ведь и изменял мне наверняка. А я всё терпела, ведь он – был смыслом моей жизни. А теперь он пропал. И ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ!” – вдруг, срывая голос, подняла та голову, но не на крематора – а в потолок. Залила в себя, кажется, треть бутылки. Она не была опытной пьяницей: оттого и блеванула на пол. Выдержала крупную паузу, всё продолжая хныкать и сплёвывать содержимое желудка на плитку, что-то обдумывая и неразборчиво бормоча себе под нос.

“Х-х.”

“Всегда… Всю жизнь я ТЕРПЕЛА. ТЕР-ПЕ-ЛА! А когда… Когда мне удалось выместить свою злость… Я почувствовала, как у меня гора с плеч падает. И я, кажется, даже получила удовольствие, громя эту лабораторию. Никогда такого удовлетворения не испытывала. Может, оно и к лучшему?...”

Прошёл, возможно, час содержательного общения Розы и Крематора. Кажется, она пересказала ему всю историю своей не самой счастливой жизни, в совсем несчастном браке. О том, каким тираном, диктатором и сволочью был её муж. И о том, что сбежать ей от него было некуда, ведь гарнизон до жути тесный, да и разводы здесь далеко не приняты. С рвотой, из девушки выходила обида, злоба. Отчаяние и уныние, что держала она в себе много лет.

“Х.”

“А знаешь… Ты прав. Возможно… Даже лучше, что он умер.” – вдруг с пьяной хладнокровностью, дрожащим голосом произнесла та, наконец, вставая с пола. – "Мне даже почти его и не жаль… Чёрт… Мне нужно идти, уже почти светает. Спасибо, что выслушал… Ну-ка…” – кажется, даже чутка протрезвев, медленными и нерасторопными движениями она взобралась на крематора с помощью приспособлений инженерки, да чмокнула того в механизированную щёку, оставив на нём красный, размазанный отпечаток поцелуя. – “Это на память. Надеюсь, не сотрут.”

“Удивительной силой является умение слушать, пусть и невольное. Я же не сказал ни слова, кроме предупреждений, вроде “Отойди” … А что, может, это и есть призвание моего нового тела? Утешающая подушка для битья? Груша?.. Хорошо, что эта деваха – пьяная была. А то, непременно, залезла бы в КПК, открыла мне черепушку и выдрала с корнем весь труд Арибы. Странная она какая-то: сначала убить меня хотела, а потом чмокнула… Откуда у неё вообще нашлась помада в этом захолустье?..”


Разработка крематора продолжилась. Были отредактирован и доступ к командованию над крематором: теперь, он считал “Цели номер один” – своими лидерами. Он распознавал офицерский костюм, либо тяжёлую броню с лямбдами – как знак того, что этот сопротивленец – является CMD или EOW. Ариба ещё пыталась вшить ему в код распознавание погонов. Проблемой стало то, что она знать не знала, как добавить изображения того, что нужно распознать.
ПО просто не предполагало возможности сделать ту или иную функцию с нуля: каждый раз, когда девушка программировала крематора, она просто брала старые функции, меняла их местами, перемещала или меняла их роль. Наверняка необходимо было обладать консолью Альянса и прочими технологиями, что были недоступны девушке.
Получилось так, что только командиры отрядов и офицеры могли приказать крематору идти за собой в группе, оказать поддержку войскам. Дело в том, что “стандартный патруль” был вырезан, так как Ариба совсем не знала, как “прописать” крематору доступные для патруля локации. А потому – просто отключила эту функцию. Для отладки Крематора, редактирования его поведения и алгоритмов – использовался взломанный планшет GRID, доверяемый ведущим инженерам Сопротивления. Любой такой умник легко мог получить доступ к крематору и, например, выключить его для ремонта.

Заключающим изменением – было изменение косметическое.

“Здравствуй, Пётр. Нужна твоя помощь. Эм-м… Вот.” – Ариба указала на стоящую у стены статую.

“И чего мне с ним делать? Песенку ему спеть?” – удивлённо произнёс усатый, но достаточно молодой чернорус. Он имел певчий, ладный, и в то же время – низкий голос.

“Нет. Я дам тебе диктофон, и ты запишешь для него фразы, которые я тебе скажу. Это будут разные фразы и коды крематора, которые он произносит в рацию и тем, кто стоит на его пути. Просто, эм-м... Переделанные так, чтобы это можно было понять.”

“Хм-м… Впервые мне приходится озвучивать синтета Альянса. Есть какие-нибудь пожелания?” – медленным шагом прошёлся мужчина к здоровяку, задумчиво разглаживая густые, ухоженные усы.

“Э-э, да. Да, определённо. Нужно сделать так, чтобы крематор, ну… Не особо пугал гражданское население. Ну, голос должен быть низкий, ему присущий. Просто, он должен быть, какой-то… Дружелюбный. Удалой, эм, задорный. Понимаешь о чём я?”

“Понятно какой-нибудь, шаблонный, весёлый богатырь.” – арабка кивнула в ответ. – “Ну, давай сюда свой диктофон.”

Все предупреждения, и коды, озвучиваемые в рацию, оказались изменены. На более понятные человеку, да и гораздо более дружелюбные. Голос был довольно плохого, пиксельного качества: девушка пользовалась лишь возможностями крематора, из-за чего, пришлось сильно сжимать качество звукозаписи, ведь фразы стали длиннее, а ПО - не улучшилось. Пётр подошёл к этому с интересом. Ариба была в немом восторге от работы диктора. Само собой, потом Ариба ещё встроила в голову крематора небольшой “ползунок” от рации, позволяющий настроить любую частоту.

“Спасибо тебе, Пётр.” – с улыбкой проговорила та, как только озвучка закончилась.

“Без проблем, товарищ сержант, было приятно с вами работать.” – c улыбкой, и всё с той же чудной интонацией, протянул диктор, вставая со стула.

“Если хочешь, после того как я отпущу этого парня в свободное плаванье – мы можем встретиться и отдохнуть… Я очень устала.”

“Почему бы и нет.”

“Тогда договорились. Ладно, мне нужно подготовиться к представлению крематора бойцам. Оно сегодня, вечером. Можешь прийти.”

“Я обязательно там буду, Ариба. Спасибо за приглашение.”


В этот день произошло целое собрание состава батальона: много квадратиков прибежало на место, чтобы посмотреть за снятием горшочка. Скопилась целая расстрельная команда, что единовременно направила орудия на крематора, встав от него поодаль. Некоторые пушки вполне были способны пробить здоровяка насквозь: даже инопланетяне уже много раз познали мощь советского арсенала.
Ответственная за разработку стояла ближе всего, готовилась к снятию. Со страхом в глазах, перед совершением действия, она приобняла горшочек крематора.

“Прошу… Не подведи…” – с этими словами, она подогнула прокладку и потянула горшок на себя. Сопротивленцы вскинули ружья и положили пальцы на курки. Стрельбы не произошло, и с разной периодичностью, состав выдохнул. Инженерка открепила руки крематора от механизма, да бессильно упала перед ним на колени, вздохнув больше всех, издав протяжный и мучительный стон. – “Всё работает… Работает…”

“Н-да, Ариба… Замучал я тебя больше всех. Особенно было страшно наблюдать за тобой, когда ты нашла пустую бутылку той женщины, рвоту и сломанный нож. С тех пор, ты перестала спать, постоянно следила за лабораторией. Никого не подпускала внутрь, как дворовая собака. Закапывала свою репутацию ещё больше. Удивительно, что ты тратила большую часть своего времени на меня. Ты справилась за ужасно быстрый срок для такого проекта. Не волнуйся, Ариба. Твои труды не ушли в пустую: ты набралась опыта, и с лёгкостью теперь сможешь перепрограммировать крематоров. Нет ничего бесполезного: всё в этом мире так или иначе приносит пользу. Пусть не тебе, а кому-то другому. Пусть не сейчас, а в будущем. Но принесёт же когда-нибудь. Твоё изобретение спасёт ещё немало жизней. А унесёт – ещё больше.”​

“Молодчина, черноруска!” – воскликнул местный чинуш в тяжёлой меховой броне, положив руку на плечо девушке. Мгновение – и та резким движением сдёрнула руку командующего с себя. Остепенившись, мужик продолжил. – “Сходи, отдохни. Замучалась наверняка. А мы с крематором пройдёмся по деревне, покажу его составу. Чтоб не пристрелили случайно. Крематор, двигайся за мной.”

“Начинаю выполнение задач.” – доложил крематор пикселизированным голосом в рацию.

Безымянный командующий отвязал технику от подкатных кранов, и вместе они покинули здание. За ними, обеспокоенно поплелась группка зевак, которая, в последствии, получила нагоняй и отстала. База представляла из себя коридорную локацию, очень смахивающую на старый, но обжитый советский бункер. Да, нелегко пришлось этой ячейке: не так давно, Альянс выбил её из “Города”. Так называли как его уцелевшие участки с резервацией – Сити-44, так и руины, являющиеся некогда окраинами довоенных русских пригородов, ныне разрушенных, погребённых под слоями снега.
Город стал частью ледяной пустыни из-за уменьшения парникового эффекта в регионе. Этому событию уже пару десятков лет: когда планету захлестнула анархия из-за портальных штормов, российское правительство было вынуждено эвакуировать промышленность и население в более густонаселённые регионы. Город оказался заброшен и занесён снегами, а в этом регионе, и ещё во многих городах Сибири, наступил небольшой “ледниковый период”, что значительно ужесточил климат здесь.

Лишь в 2020-ом году, Брин, по неизвестным ныне причинам, обратил внимание на регион снежных пустынь, и создал несколько крупных городов-резерваций. Большим сюрпризом для освоившихся здесь сопротивленцев оказались частые, активные Патрули, что стремились на север, прочёсывали территорию в поисках чего-нибудь… Необычного. Всё ближе и ближе к Арктике подкрадывался Альянс. Покровители наверняка преследовали и другие цели, кроме возобновления производства или устранения ячеек сопротивления, находящихся в регионе… Самые смелые конспирологи Сопротивления заявляли, что это может быть связано с технологией телепортации. Хотя… Нет, глупости какие-то.

Окрестности базы представляли из себя крупную деревушку, кажется, совсем и не знающую отдыха от бесконечных сугробов, ветров и метелей. Неподалёку стояли кустарные снегоходы: это были как восстановленные довоенные модели, так и переделанные катеры на воздушной подушке и багги. Они позволяли разгонять крупную скорость по снежной пересечённой местности, что очень замедляла войска Альянса. Во многом, Армии Свободы только благодаря им удавалось сбегать от армий, которые так рьяно прочёсывали окраинные земли.
Весь транспорт был спрятан в дома для маскировки. А в крупном здании, кажется, какой-нибудь школы или почты – по всем канонам, стоял обжитый и рабочий грузовик. Именно с помощью него происходило всё торговое и транспортное сообщение с южными и западными регионами: по маршрутам, скрытым от Альянса и лишённым крупных снегов. Таких было совсем немного, но они были.
Все строения в “области” имели куда более заброшенный вид, чем должны: люди не жили здесь двадцать лет. Воздушный патруль редко обращал внимание на активность здесь, пусть и легко её можно было увидеть издалека. Даже, если вертолёт отвлекался, сопротивленцы легко прятались от него под снегом или в руинах. Бреющему полёту мешали большие, толстые ели.

“О. Смотри ка, очередная партия завалилась. Идём, сожжёшь их, нечего ребят тревожить.” – подозвал к себе командующий, когда увидел толпу странствующих тел впереди.

Это были беженцы и сопротивленцы, заражённые “Мехкрабами” – эволюционировавший или генномодифицированный вид паразитов, приспособленный к долгим передвижениям в снежных пустошах. Животные поимели волосы на всём теле: потому и назывались так. Шёрстка не только помогала паразитам выживать при низких температурах, но и без труда копать туннели и укрытия в снегу, создавая “берлоги” и согреваясь.
После захвата, скованными движениями начинали тела блуждать по местности. Благодаря мышечной памяти, зомби успешно находили истоптанные пути и дорожки. Руководствуясь инстинктами, они укрывались в домах от холода, могли как мигрировать южнее, так и наоборот, приходить с чуть более тёплых земель. Хедкрабы явно и поумнели: зомби, ради выживания, теперь сбивались в толпы во время путешествий.

"Людям следовало бы поучиться у этих существ многому!"
​

“Вот они и подходят. Жги их, парень.”

“Произвожу утилизацию зомби!” – доложил в рацию крематор, да и сделал несколько быстрых шагов к подступившей толпе ходоков. Направив свой иммолятор и напряжённо задышав – с лёгкостью испепелил бренные тела плазмой.

“Молодчина. На задания тебя брать не вариант, а потому, разрешу бойцам брать тебя на охрану поселения.”

“Да… Хорошо я прижился в этой ячейке. Больше всего меня полюбили местные “дозорные” – бойцы, которых в наряд ставили на охрану базы или поселения. Не было такого, чтобы не взяли меня на патруль деревни или стояние на посту. Скрашивало их скуку интересное издевательство надо мной. Заприметив едва видный за воротником, но нестёртый поцелуй на щеке, людишки учредили негласное правило о “разделе” моего тела на самые разные “холсты” для рисования. Разрисовывали они углём, баллончиками, мелками, краской: всем, что было под рукой. Рисовали самое разное: от причудливых флагов, до лозунгов, граффити и росписей. За время, пока я был здесь, я стал некой ёлочкой, надеждой для местного населения. Дошло до того, что каждый оставил свой след на мне, и я, наверняка, приобрёл совсем анархичный, разноцветный, до жути заметный вид.”​

Всё изменилось, когда “снежные деньки”, представляющие из себя целую череду аномальных метелей и снегопадов – утихли. Наконец, спустя долгое время, солнце осветило деревню. Многие мыслили слишком прямо: на самом деле, сопротивлению не повезло. Патруль Альянса не заставил себя долго ждать, и совершил воздушный налёт на поселение. В небе над деревушкой молниеносно пронеслись вертолёты, а за ними: транспортник, набитый десантом.
Разрозненные толпы партизан тут же ринулись по снегоходам. Началось копошение, муравьишки удирали, пока транспортник готовился к высадке.

“Чёрт, на нас напали!” – прокричала вбежавшая в лабораторию Ариба. Она стала экстренно собирать вещи, а вместе с этим – разговаривать с крематором. – “Слушай мою команду. Оставайся в лаборатории до прибытия вражеских сил, желательно притаись и встань недалеко от входа. Ничего не говори, не докладывай, и не дыши громко. Как только они появятся – сожги их, и преследуй до выхода из базы. Наружу не выходи, твоя главная задача – защитить саму базу.”

“Покидаю режим ожидания. Начинаю выполнение задач.” – немного подумав ответил крематор, подготовил свой иммолятор, и встал около входа. Не самый глупый искусственный интеллект сумел разобрать команды.

Ариба, собрав всё самое ценное и негабаритное – убежала. На улице послышались выстрелы и во-кодеры. Очень быстро, последние зелёные прямоугольники – пропали из зоны видимости. Местами появлялись и чёрные - означающие наличие трупов... В деревню нахлынули красные.
Выстрелы затихли. Шли мучительные минуты. Громкий треск снаряжения и стук сапогов, эхом стал раздаваться по сырым коридорам базы. И вот, дверь лаборатории открылась.



“Твою ж мать…” – лишь это перед неминуемой кончиной успел проговорить белый солдат ОТА, подняв голову выше и опустив оружие.

“Нахожусь под огнём. Произвожу утилизацию оккупантского отродья!” – пиксельным, но злым и угрожающим голосом впустую доложив на рацию, синтет окатил врага его же оружием, получив ряд выстрелов в свой плащ. Плазма стала испепелять солдат Патруля один за другим, пока те отчаянно стали отступать дальше по коридору. Явно они не готовы были к такому сражению, а потому, почти весь отряд оказался уничтожен.

“У нас тут контакт, э-э, перепрограммированный крематор! Почти весь отряд выбит!” – с некой паникой докладывал один из солдат, стягивая с пояса осколочную гранату. Он находился снаружи, на улице, когда крематор – медленно поднимался по лестнице к нему...

“Твою мать, это же тот здоровяк, которого мы бросили!” – начал вдруг один из командующих – кажется, тот самый матёрый вояка. У него была совсем другая униформа: похоже, ему всё-таки удалось обмануть Центр, и он даже оказался повышен. – “Взорвите проход! рочно ВЗОРВИТЕ ПРОХОД!”

Метрополицейские стали стремительно отступать от входа в бункер, активируя осколочные гранаты и взрывпакеты. Крематор к тому моменту уже почти поднялся по ступенькам из бункера, когда обнаружил несколько взрывов. Вход в бункер обрушился прям у него перед лицом.

“Нахожусь под огнём. Противник скрылся. Противник вне досягаемости. Дальнейшее прохождение невозможно. Продолжаю выполнение задач.” – роботизированно доложил здоровяк, и немного отступил назад.

“Твою мать, они научились программировать крематоров… Чёрт, этот урод уничтожил нам весь отряд Патруля!” – паниковал один из боевых юнитов, всё держа оружие направленным на руины.

“Так, без паники. Нам нельзя терять время, иначе при боестолкновении – и мы не вылезем отсюда.” – вояка приложил два пальца к маске. – “Кречет и Сокол, сотрите эту деревушку с лица земли. Вход в бункер – в том числе. Забудьте о крематоре! Мы отходим!”

Альянс стал планомерно, словно так и задумывалось, отступать из деревни. Гражданская Оборона, и остатки сил Патруля сели в транспортник. Капсула закрылась, он взмыл в небо, и стремительно покинул локацию. Сравняв со снегом деревушку и вход в бункер, вертолёты пустились в погоню за партизанами.

“Бросили… Снова меня бросили… Вновь я буду покрываться слоями пыли, вновь обо мне все забудут. Хотя, быть может, искусственный интеллект моего тела догадается, что можно и пренебречь старыми указаниями после их выполнения?.. Ах, точно, Ариба же вырезала алгоритм патрулирования… Чёрт, так бы я хоть базу в порядок привёл…”

Когда красные квадратики пропали из поля зрения, Крематор просто вернулся в лабораторию, раздавив своим огромным сапогом один обгорелый ошмёток маски солдата.

“Возвращаюсь в режим ожидания.”

Так и простоял бы крематор до конца человечества, если бы над бункером, спустя пару дней, не появились зелёные прямоугольники. Вернулись сопротивленцы. Осмотрев деревню, совершенно быстро, профессионально и спокойно, начали они осматривать разрушенную и заваленную базу. Послышался стук кирок и работы лопат, шум двигателя, звук двигающихся камней. Базу разгребают.

“Удивительно, солдаты даже почти ничего и не разрушили, а на полу валяются обожжённые куски масок и прочих элементов брони… Здесь явно приложил руку наш здоровяк.” – на ходу докладывал в рацию какой-то разведчик, пока не наткнулся на лабораторию и не заглянул в неё. С выпученными глазами он взглянул на дружелюбного крематора, и дрожащим голосом доложил в рацию. – “…А наш то здоровяк жив, ребята!” – слова разведчика вызвали целый фурор на волне, и целая толпа сапогов хором вбежала в коридор, всё стремясь посмотреть на выжившего героя.

“Интересно как…”

“Да ну, выжил что-ли?!”

“Вот это он банок положил!”

“Красавец какой! Молодчина!”

“Настоящий охранник.”

"Хм, надо же… Вернулись за мной. Так ещё и восприняли меня, как героя… Все меня обожают. Облепили меня целой толпой. Никогда я не чувствовал такого внимания. Хорошо мне здесь. Хорошие у меня хозяева. Меня все любят. Впервые тело моё ощущает столько тепла. Здорово, и вправду здорово.”​

“Хорошо, что мы решили вернуться сюда так быстро, товарищ Майор.” – начал начальник разведки, подошедший к чинуше, что стоял вдалеке от всех, держа руки за спиной.

“Ну, это уже излюбленная тактика наших бойцов: возвращаться на место бывшей базы, как только спадёт хвост. А как разгребём завалы и достанем всё, что осталось: можно практически с нуля отстроить и новую, в другом месте.”

“А со здоровяком что делать? Нельзя упускать ТАКОЕ оружие. Нельзя, чтобы он попросту стоял у нас и бездействовал”

“Что делать, что делать… У нас на днях транспортное сообщение с семнадцатым сектором назревает… Обменяемся бойцами и грузом, доложим о нашем новом местоположении.”

“И… Вы что, предлагаете тащить его с собой?..”

“Ну да, положим в грузовик его, поедет наравне с другими бойцами. У них там город тесный, узкий. Как раз для нашего героя: отправят его куда-нибудь на родину, в Индустриальный. – старик усмехнулся. – Грузоподъёмность нашего Зила – порядка пяти тонн. Он с лёгкостью выдержит эту махину: вы просто возьмёте с собой чуть больше бензина.”

“Резонно… Когда отправляемся?”

“Пусть порадуются ещё чуть-чуть. Насладимся моментом.”

Когда радости встречи со старым другом стихли, крематора привели к грузовику. Подложив ему крупный, широкий и прочный лист металла, они надёжно вбили этот “трап” в землю. Изрядно его прогнув, крематор забрался на грузовик. Последний изрядно просел. Движение началось, и, несмотря на его наличие – крематор как вкопанный стоял в кузове.
Дорога длилась долго, пока сопротивленцы не отступили к заброшенной железнодорожной станции, теперь – служившей новым перевалочным пунктом, новой базой. Бойцы с невиданной радостью и овациями встретили выжившую новогоднюю ёлочку, ныне обваленную разными вещами, спасёнными из прошлой базы.

“Крематор! Ты выжил!” – бросилась к нему в объятия Ариба, что обрадовалась не только тому, что её создание выжило, но и спасённым вещам из лаборатории. Неподалёку стоял немного сметённый Пётр. Редко можно было встретить Арибу такой счастливой: Пётр, кажется, приложил руку.

“Да, крематор твой – ещё и дюжину солдат завалил. Одни рожки, да ножки остались.”

Сопротивленцы очень быстро разгребли и разгрузили грузовик. В него же – погрузили разные припасы, еду, особо крупное количество топлива, несколько бойцов по переводу, а также “связиста”- человека, который и поддерживал коммуникацию между Сити-17 и Сибирью. Никогда так много человек не наблюдало за отправкой грузовика: большинство печальных взглядов оказалось сосредоточено на крематоре, столбом стоявшем на прицепе грузовика.



Дрогнувшим голосом, явно впечатлённый старыми переведёнными кассетами, вдруг, начал тихонько напевать один из постовых, что особенно привязался к Крематору. Вскоре, к нему присоединились и другие. Напевать стали все: дедок с СВД и противотанковым ружьём, что были лучшими друзьями. Пётр и Ариба, стоявшие в обнимку, с болью на душе провожающие уезжающего “сына”. Майор и генерал разведки. Группа дружных инженеров, что, казалось, только недавно ловила крематора на живца. Толпа рядовых, штурмовиков, дозорных и прочих.

Да, всем крематор сумел впасть в душу, со всеми он познакомился, все хоть раз притрагивались к этому удивительному созданию. Больно было отпускать его.
Грустная, протяжная, но настольгичная песня превратилась в меланхоличный хор, казалось, и не нуждающемся в музыкальных инструментах. Из-за небогатого выбора кассет для просмотра, каждый боец знал эту песню, настолько часто просматривали момент из фильма “О спорт, ты – мир!”. Быть может, именно поэтому для всего состава крематор имел настолько символичный характер?..

“На трибунах становится тише, тает быстрое время чудес.​

До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес.

Пожелаем друг другу успеха, и добра, и любви без конца,
Олимпийское звонкое эхо, остаётся в стихах и в сердцах.

До свиданья, Москва, до свиданья, олимпийская сказка, прощай!
Пожелай исполненья желаний, новой встречи друзьям пожелай.

Расстаются друзья. Остаётся в сердце нежность.
Будем песню беречь. До свиданья, до новых встреч.

Будем песню беречь.
До свиданья, до новых встреч!”​

​

Грузовик тронулся. Толпа партизан коллективно замахала “Мишке”, что готовился к отъезду. Казалось, что он тоже печально смотрел на толпу, что из глаз его - текли масляные слёзы. Бойцы, сидевшие рядом с ним, словно вместо него, помахали бойцам в ответ. На лице Арибы, кажется, тоже впервые потекли слёзы. Усы Петра украсили гордую, но печальную улыбку. Он обнял девушку ещё крепче, взглядом провожая уезжающий грузовик. Много кому запомнился синтет за время пребывания в ячейке: все успели с ним подружиться, пообщаться. Каждого он смог утешить. Да. Больно было прощаться с добряком, привык к нему батальон.

“Ах, как жаль, что не могу я им помахать. Как мало нужно человеку, чтобы получить надежду. Как ничтожно мало нужно сделать, как слабо нужно отличаться от остальных, чтобы стать символом и сплочением! Как я надеюсь, что мне и во второй раз повезёт с хозяевами…”​

 

он работал постоянно над разными кучами, трупами, альянсерами....

 

картинки некрасивые

 

Без комментариев

 

ABSOLUTE CINEMA

До самого конца не хотел толком писать свои отзывы на работы, связанные с активным конкурсом, но, всё же, здесь мне придётся высказаться.
Прочёл. Много думал.
Плакал даже — по ходу дела поймёте, почему.

---

ПЛЮСЫ
1. Очевидно, объём квенты. Десять тысяч слов в работе действительно имеются, что подтвердила проверка в ворде, вызванная моим скептицизмом по окончании чтения. С одной стороны — хорошо, что такая куча текста и читается достаточно быстро, и при этом не выглядит, как огромная стена из букв, вынуждающая со вздохом закрыть страницу и пойти заниматься чем-то другим. Но последний пункт - это, наверное, заслуга другой хорошей стороны.
2. Иллюстрации. Да, наверное, всё же именно они сыграли на том, как воспринимается эта квента. Сделаны, может, и по принципу "крякнем, плюнем и залепим скотчем", но достаточно добротно. С душой. Рескин крематора в последнем видео — тоже хорошо сыграл. Более добавить по ним нечего. Работу свою они выполняют.
3. Локация. Достаточно интересно подобрано место действия. Автор решил включить в свою историю зиму именно при помощи какого-то захолустного сектора, расположенного в Сибири.

---

А теперь к самому вкусному.

---

МИНУСЫ
1. Повествование. IMHO в сегменте, где крематор чалился на заводе, можно было детальнее пройтись по характеру персонажа, раз уж мы заговорили на тему того "а что видят заточённые в синтетах существа?". Понимаю, конечно, что этот тейк был направлен на то, чтобы сделать работу интереснее, но... всё же. Также уж очень удачно Дивизионный Лидер, боец с многолетним стажем и развитым стратегическим мышлением (не какой-то выскочка в звании сержанта-капитана), решил повести на патруль Пустошей целый отряд. Лично. В ужасную метель. На территорию, где очевидна вражеская активность. К этому пункту я не буду приплетать встречу с Арибой, ибо особого влияния на сюжет она не имеет. Круто? Да. Не более того.
2. Жена погибшего повстанца. Настолько плохо, что ей посвящается отдельный пункт. Представьте, что Вашего партнёра хладнокровно убили. Смерть была мучительной. И вот, Вы приходите на встречу с виновником сие трагедии, начинаете изливать ему душу, а в конце целуете. Вот этот момент меня вообще добил. Я рассчитывал на то, что напившаяся женщина будет кромсать синтета, заливаясь слезами, а по итогу... какой-то, прошу прощения, пиздец получился. ЕРП-крематор?
3. Сама задумка. Крематор Сопротивления... чудо сплетения природы и технологий. Всё хорошо, но, по моему мнению, не вписывается в сеттинг от слова совсем. Будет интересно почитать мнение разбирающего.
4. Множество бросающихся в глаз ошибок. Не самое критичное в данной квенте, но излишне часто повторяется. Тавтологии, отсутствующие буквы — например.
5. Диалоги в конце без каких-либо описаний. Если бы не цветной текст — можно было бы и потеряться. А так — просто сцены становятся менее живыми.

---

На сим — откланяюсь и пожелаю автору, несмотря на все плохие стороны работы, удачи.
В одной лодке сидим, всё-таки.

 

мне больше интересно, а кто будет отыгрывать поломку крематора? мне кажется, что в пыщах не так много техников, которые могут такое сделать. где брать детали? как ему заряжать иммолятор? первый рп-файт, и ты теряешь персонажа. прочитанное - интересно, но задумка - хромает, извини. сканер пыщей(который у тебя есть) я еще понимаю, сканеры реально можно чинить, а как заниматься синтетом? там как и биоматериал нужен, так и механический.

 

у меня созрели новые вопросы, продолжу свой поток дерьма

1. В запретном практически негде его использовать, ну НЕГДЕ, он издает слишком много шума, он раскрывает позицию, он в целом непрактичен - как его просовывать в те же двери, помещения? он создан для работы в мелких открытых пространствах, на пляже его уничтожат в первые секунды сражения.
2. ХРАНЕНИЕ. как хранить такую большую махину пыщам? большинство их проходов - мелкие тайные лазейки, это - неповоротливый полузверь полуробот, робокоп чисто. Как ему питаться? Как ему "заряжаться", или что там делать, разве что как красивый памятник постоит в углу пыщеплаца.
3. альянс. я уверен, что альянс никак бы не допустил взятие КРЕМАТОРА. это банально их ТЕХНОЛОГИЯ, которая напичкана отслеживающими маячками и датчиками, первое же место его исчезновения - трагедия, вторая семичасовая на его поиски. сканер можно разобрать, он фулл механический, а это - заточенное живое существо. поэтому никто и не ворует ОТАшников чтобы их перепрограммировать


хоть по сути это прикольно, но это просто напросто нереализуемо и глупо на постбеллуме. жить ему - пару дней, до первой стычки. я просто представил как пыщи сливаются со столкновения, убегая или нычась, а эта шайтан-машина топает под биты моргена со скоростью пьяного бомжа в погоне за боярышником.

3/10

 

Крематор сопротивления выжигает кучки мусора и экономика запретного сектора терпит крах

 

Косинус, продолжай дальше принимать тяжелые нарко

 

Идея использования и перепрограммирования вражеского синтета силами Сопротивления для меня никогда не вызывала особых проблем. Совершенно логично, что силы повстанцев, а также другие группировки, родственные Лямбде по своему делу, попытаются использовать оружие врага против него самого. С этой позиции - идея автора выглядит вполне неплохо. Но самое важное в этой идее - показать то, как она реализуется в процессе сюжета. И с этим на мой взгляд, здесь имеется парочка проблем. Перейдем к краткому пересказу сюжета.

Где-то на просторах Сибири находится Сити-44. Его назначение и функция не совсем понятны, но именно в этот город Центр отправил одного Крематора. Очень смелой, я бы даже сказал, чересчур смелой выглядит попытка автора детально описать процесс создания крематора. С его точки зрения, это обычный человек, которого страшными методами превратили в уборщика полу-машину. Свои соображения по этому я выскажу ниже. Итак, крематора создали, прикрутили башку (этим занимается девочка на заводе, которая в будущем появится как повзрослевший член Сопротивления), отправили в Сити-44, где ему не нашли применения и поставили на заводской склад. Спустя кучу лет, заводской склад находит новый состав Командования, который решает использовать крематора в разведывательной миссии, в ходе которой крематора бросают силы Альянса, а Сопротивление очень странными и интересными методами захватывает синтета на базу, где в дальнейшем машина подвергается всякого рода компьютерным и техническим махинациям со стороны повзрослевшей девочки, которая стала инженером (или ученом, я так и не понял до конца). Крематор в ходе перепрограммирования убивает одного из повстанцев, но все таки женщине дают шанс и работа над крематором заканчивается успешно: Крематор перенастроен так, чтобы вражеские цели стали дружественными и наоборот. Внезапная атака Патруля Альянса сталкивается с перенастроенным АЕ, который начисто сжигает 80% ударного отряда Патруля, а остальные силы сделать ничего не могут и в очередной раз сбегают. На поврежденный бункер возвращаются силы Сопротивления и обнаруживают, что перенастроенный крематор все еще цел, радуются и на моральном уровне принимают его за своего дружественного члена команды. Неохотно прощаясь с ним, они отправляют синтета в Семнадцатый Сектор. А теперь перейдем к критике.

Мои мысли будут повторять комментарии выше, иногда. Большой объем - это не обязательно плюс. Можно написать рассказ на 20 тысяч слов, где будет пустая белиберда. А можно написать на 5 тысяч, от которого читатель в конце всплакнет от нахлынувших чувств и эмоций.

Здесь я вижу, что автор мог бы сократить объем. Причем сильно. Очень много ненужных подробностей, ненужных диалогов, ненужных персонажей, которые ни к чему не ведут и не играют важной роли в сюжете.

Создание Крематора.
Очень уж смело утверждать в своей работе, что наш АЕ - это человек, напичканный электроникой, пришитыми (а швы во время работы не порвутся?) ботинками, плащами и прочими элементами. Нет никаких весомых доказательств того, что Крематор разрабами задумывался как переделанный под нужды Альянса человек с Земли. Скорее всего, это гуманоидный пришелец (я просто напомню, что вортигонты у нас тоже гуманоиды), тело которого используется как фундамент для “пристройки” инопланетных элементов. Именно по такой технологии и созданы все остальные синтеты Альянса. А вот непосредственно люди используются для создания совершенно другого продукта - трансчеловеческих созданий, которые разделены на две ветви: слуг (сталкеры) и солдат (ОТА).

Отсюда я автоматически ставлю под сомнение то, что у крематора все это время была возможность что-то “осознавать” в тени своего подчиненного разума. Голову нарушителю отсекли, поставили “башку” крематора и что дальше? Откуда там остатки подсознания? Ведь мы знаем, как выглядит рентген головы крематора - это бочонок с электроникой. Здесь автор может парировать и намекнуть мне на мистический подтекст наличия души у механизма, но мы не в Вархаммере к сожалению. Я бы спокойно мог поверить в то, что остатки разума проявляются у солдата ОТА (потому что ОТА - не машина, а киборг). Но здесь речь идет о полноценном синтете, который подчинен определенным командам и кодам. Очень сомнительно.

Идем дальше. Я уже говорил о том, что из рассказа можно было бы и убрать лишние диалоги и ветки персонажей. Например сцена девочки Арибы и метрокопа. Автор дает нам многочисленные намеки на то, что метрокоп задумал что-то нехорошее с этой девочкой. И что дальше? Она стала жертвой изнасилования? Как на нее это повлияло? Где эта сцена изнасилования? В будущем автор про этот эпизод забывает. Зато подсознание крематора четко повторяет фразу “Похорошела Ариба, действительно…” Короче, эпизод лишний.

Логистика Альянса позволила обустроить захваченную планету системой городов-концлагерей, но не смогла
снабдить некоторые свои войсковые части сверхлюдей теплыми комбинезонами? Очень-очень сомнительно.

Эпизод столкновения с Сопротивлением.
Командующий в ГО настолько тупой, что решил повести разведотряд в холодную бурю ПЕШКОМ? При том, что для этого есть техника? Зачем вообще проводить разведку пешими силами, если у нас есть те же летающие синтеты? Ну хорошо, у нас есть на крайняк мини-страйдеры Охотники, которые кстати и использовались для пересечения Арктических местностей в оригинале игры. Можно было бы описать что-то такое, но к сожалению автор решил видимо намеренно показать тупость Командующего Состава и отправил их пешком. Настолько глупо, что я даже не готов поверить в такое.
Крематор заходит в здание, фиксирует врагов, но ничего не сообщает силам Альянса? С каких пор силы Патруля никак не реагируют на то, чтобы поставить на место бунтующих ГОшников? С каких пор на запрос об обстреле здания вертолет С ИНОПЛАНЕТНЫМИ ТЕХНОЛОГИЯМИ заявляет, что не может стрелять из-за непогоды и навигации? Я конечно не пилот вертолета, но что-то мне подсказывает, что не было никакой проблемы направить ствол импульсного пулемета на второй этаж и расстрелять здание, преднамеренно посоветовав силам Альянса внутри залечь на пол.

Сцена захвата Крематора.
Человек пять накинулись на махину, весом 500 кг. Она трясется и давит повстанцев со всей дури об бетонные стены. И они отделываются всего лишь сломанными ребрами? Можно было бы и что-то более жуткое описать.
Горшочек на дуло иммолятора. Ну, я даже не знаю, что сказать. Из чего он сделан, из темного металла Альянса, раз он способен выдержать волну плазмы? И это и есть гениальное изобретение инженеров? Никто не додумался элементарно обезвредить крематора с помощью простых ловушек, с помощью каких-нибудь ЭМИ технологий, которые уж в нашем сеттинге спокойно можно прописать? Взлом через КПК, взлом через взламывающий жучок и я уверен, здесь можно придумать еще множество вариантов. Горшочек на дуло орудия, которое выстреливает волну плазмы, сжигающей за доли секунды сталь?

Бедная наша Роза.
Крематор во время перепрограммирования случайно уничтожает повстанца, который оказывается супругом одной из женщин-солдат Лямбды. Горе, слезы, море алкоголя и в конце концов всего лишь за одну ночь женщина напрочь забывает о своем сгоревшем дотла муже (он ведь арбузер), а затем целует крематора. Замечательно. Тут можно конечно долго что-то расписывать, но в жизни к сожалению, люди не освобождаются от привязанности к своему близкому человеку (даже он изменял/бил/обращался не как романтичный рыцарь) за одну ночь после их смерти. Обычно это очень долгая и тяжелая психологическая нагрузка и работа. Персонаж Роза мог бы получиться более интересным и мог бы быть раскрыт с другой стороны, но к сожалению создан исключительно для того, чтобы сломать нож об плащ, порыдать и затем оставить след женского поцелуя на голове взломанного вражеского робота. Это тоже пример того, что можно было бы вырезать.

Кстати я не совсем понимаю, о каких еще чернорусах идет речь, если у нас ячейка Сопротивления в Сибири? Это какая-то очередная шутка про людей со смуглым цветом кожи, или они уроженцы так называемой Чёрной Руси по западноевропейскому, цветному разделению земель Руси в Средние века? В последнее мне очень тяжело верится, поэтому выбор невелик.

Перейдем к заключению.
Можно было бы еще придраться к странному эпизоду про волосатых хедкрабов и вообще то, что стая окоченевших трупов каким-то образом передвигается по ледяным землям. Можно было бы придраться к тому, что элитный солдат ругается в стиле “Твою-ж мать”.

Мне очень не нравится обилие мата в разговорах между персонажами. Мне не нравится расцветка диалогов, мне не нравится обилие каких-то ненужных майоров, комиссаров, сержантов, дедов, дивизионных лидеров и так далее. Все они - ненужные пустышки. Самый проработанный персонаж - Ариба. Но к сожалению, ей уделено очень мало внимания.

Сама сцена перепрограммирования Крематора описана более менее, но что мешает по логике Центру просто подключиться к системам обратно, поменять местами систему “Свой-чужой” и вернуть синтета себе под контроль обратно?

Мне понравилось то, что повстанцы изрисовали робота всякими надписями и прочей белибердой. Понравилось, что ему перезаписали голоса. Мне это напомнило заводные машины из Dishonored 2. Мне понравилась отсылка на психологическую атаку белых из Чапаева, понравилась отсылка к Маршу Сибирских стрелков. Убрать бы мат, неуместные шутки, логические проблемы, добавить бы серьезности - получился бы рассказ про колоритную сибирскую ячейку Сопротивления. А в целом… довольно слабо.

Если говорить про тему конкурса, то безусловно она тут присутствует. Но морозы Сибири скорее служат плацдармом для спорных, странных и глупых сюжетных поворотов, а также в качестве декораций.

Выше люди поднимали вопрос о целосообразности взломанного крематора, его отыгрыша на ПБ и прочее. Подозреваю, что мой коллега с этим возможно не согласится, но я считаю, что это не наша забота. Наша задача - оценить сюжет и текст. Потому что можно одобрить самое разное (не все подряд конечно), но только если это хороший текст. Считаю, что работу следует отклонить. Слишком уж все сумбурно получилось. Спорно почти все, начиная от создания Крематора, заканчивая тем, что эту махину не уничтожили после того, как она сожгла одного из членов Сопротивления (а Арибе позволили доделать проект, хотя это fuck up уровня выше некуда). Финальный вердикт за моим коллегой.

 

Спойлер: Критерии оценивания.

Блок К: языковые критерии (24/33 баллов)

К1 | Объём рассказа (3/3)
Рассказ объёмный, но в рамках нормы.

К2 | Грамматические нормы (4/5)
Есть мелкие ошибки, но они не критичны.

К3 | Речевые нормы (3/5)
Некоторые предложения перегружены сложными конструкциями, временами текст теряет ритм.

К4 | Повторения и избыточность (3/5)
Встречаются повторы и излишняя детализация (например, во внутренних монологах Крематора).

К5 | Вода в тексте (2/5)
Текст местами слишком затянут, особенно в размышлениях и описаниях, которые можно было бы сократить.

К6 | Описание (5/5)
Мир передан живо, атмосфера холода ощущается отлично.

К7 | Темп повествования (4/5)
Местами ритм сбивается из-за перегруженности деталей, но в целом выдержан.

Блок С: сюжетные критерии (27/35 баллов)

С1 | Главный герой (5/7)
Крематор интересен, но его "осознание" не объясняется логически, учитывая, что он синтет.

С2 | Второстепенные персонажи (4/5)
Ариба и Роза хорошо раскрыты, но автор перебарщивает с количеством персонажей, некоторые повстанцы и офицеры Альянса выглядят шаблонными.

С3 | Логичность сюжета (2/5)
Присутствует значительное количество вопросов к логике сюжета.

С4 | Сюжетные линии (3/5)
Некоторые сюжетные линии не завершены (например, судьба мятежников, логика дальнейшей роли Крематора и т.д.).

С5 | Развитие сюжета (3/5)
Хорошие сцены действия, но есть моменты затянутости.

С6 | События и сеттинг (5/5)
Рассказ вполне вписывается в сеттинг, несмотря на попытку создать и описать невозможное.

С7 | Выдержанность жанра и стиля (5/5)
Рассказ хорошо описывает антиутопичные моменты.

Блок Н: техническое соответствие и оригинальность (7/9 баллов)

Н1 | Соответствие конкурсной теме (1/1)
Мороз играет ключевую роль.

Н2 | Учёт специфики вайтлиста (3/5)
Главный герой — Крематор, но его функции отходят от канона.

Н3 | Уникальность и концепция (3/3)
Оригинальная идея, особенно в плане психологической глубины.

Итоговая оценка: 58/77 баллов (75%)

​

Крематор это сущность?



​

История о катастрофической логической несостоятельности, графоманстве и великолепном представлении "Что, если сделать Крематора персонажем Достоевского?"

Автор явно относится неравнодушно к разделу квент, из-за чего, собственно, ради этой работы я даже пересмотрел структуру своей стандартной рецензии. Начнём.

Традиционно выделю несколько хороших моментов: атмосфера передана хорошо, отлично описаны ужасы трансформации личности, хорошо проработан главный герой (но он крематор, блин), нить той же Арибы тянется через весь рассказ и это передано достаточно хорошо. Отчётливо видны линии жесткого реалистичного киберпанка, соблюдён символизм. Присутствует также эмоциональная многослойность (автор умудрился описать эмоции и у бездушных машин, и у людей). В каком-то роде это авангард в разделе квент, но это всё еще за гранью.

Есть и минусы у ночки…

Садись, двойка.

Я всё понимаю. Хочется эпика, драмы, пронзительного крика души внутри механизмов бездушной машины. Но вот беда: у нас не артхаусное размышление о страданиях души в железном теле, а конкурсный рассказ в рамках нашего игрового сервера. Проверяющим раздела, кроме того, известно, что автор очень сильно любит ломать стены и выходить в четвёртое измерение, занимаясь активным поиском лазеек в ролевой и лоровой системе сервера. Но, как будто, это уже слишком. Где-то между девятнадцатью слоями псевдоэкзистенциальных терзаний и поэтическим описанием процесса биомеханической трансформации Косинус забыл про самое главное – логику. Логика умерла и не воскресла. Никто даже не попытался.

Давайте разберёмся с тем, насколько этот текст разрушает рамки разумного понимания читателя, вгоняя его в ту самую депрессию, которая, возможно, сделала бы из нас хорошего крематора.

Как я перестал бояться и начал любить бунтарские прошивки.

Читали лор? Конечно, читали. А вот осмыслять его — зачем? Такая интерпретация крематора — это восхитительный образ "что, если бы у человека-бензопилы был свой внутренний Достоевский?". С этим есть лишь одна проблема: синтет не должен рефлексировать, и тем более не должен разыгрывать внутренний монолог в стиле театральной драмы. Это я ещё молчу о том, как создаётся крематор по мнению автора.

Допустим, Альянс действительно делает крематоров из людей и почему-то решает оставить воспоминания жертвы при превращении в синтета. Этот процесс в лучшем случае должен сопровождаться переносом головного мозга в брюшную полость, потому что память локализована в коре больших полушарий. Давайте притворимся, что эта идея не нелепа. Но тогда, почему этот процесс не вызывает сбои, приводящие к деактивации? Почему эта разумная (или полуразумная) машина не проявляет никакого внешнего сопротивления, не тормозит в бою, не ломается, а просто страдает внутри себя? Альянс не любит сюрпризы. Если бы крематоры работали так, как тут, существующих бы давно разобрали на запчасти, а производственную линию законсервировали бы, а то и вовсе уничтожили. Что ж, видимо, автор верит в силу русского "авось" даже в мире тотального контроля. Уважение, но нет.

Альянс и военная логистика по методу "пальцем в небо" (или в нёбо?)

Какой гени(т)альный мыслитель в Альянсе додумался отправить громоздкого, неповоротливого утилизатора биомусора в разведку боем? Да, конечно, я понимаю, крематор должен был как-то попасть в руки повстанцев. Но ведь в мире есть сканеры, разведчики, сверхнадзор, отряды ГО или двойные агенты, да другие (боевые) синтеты, в конце концов. Почему Альянс отправляет на тактическую операцию гигантскую, медлительную, неуклюжую тушу? Им настолько некуда было деть крематора?

Но нет, наш крематор, конечно же, попадает на место, где его тут же забирают повстанцы. Логика уровня "мне нужно было, чтобы так случилось, значит, так и будет". Браво!

Повстанцы. Или "как правильно пытать ботяру в лаборатории"

Я не имею вопросов к тому, что повстанцы хотят взломать боевого синтета. Это логично (если предположить, что это первый повстанец в мире, которому в руки попался крематор). Я имею вопросы к тому, насколько легко это у них получается. Ариба, девочка, которая с детства возится с техникой (ладно, допустим), вскрывает алгоритмы Альянса так, будто она просто в лего играет. Ну не смешите. Думаю, автор хотя бы раз в жизни переустанавливал виндоус, так вот, как бы он это сделал без условной флешки с готовым установщиком? А теперь представьте, что вам нужно переписать систему, созданную для порабощения планеты (ведь синтеты и другие автономные единицы являются частью пресловутого «Центра»). Но нет, Ариба легко находит "пару чипов", перепаивает провода, и Крематор начинает различать своих и чужих. Ну конечно. Прямо представляю, как разработчики Альянса такие: «эй, а давайте сделаем так, чтобы малолетний инженер неведомой цивилизации мог поменять пару пинов — и всё, синтет отключается от Центра и служит нашим противникам!»

Гениально. Нет, правда, гениально. Я не видел такой "хакерской магии" со времён фильмов про суперпрограммистов девяностых, которые взламывают Пентагон за 30 секунд, печатая "ACCESS GRANTED" в командной строке.

Мятеж. В смысле…

Если я правильно понял, бойцы Альянса увидели, что их дивизионный лидер принял не самое лучшее тактическое решение, и решили... поднять восстание?

Есть вообще представление, что такое Альянс? Мало того, что все солдаты – буквально промытые биомеханизированные марионетки с имплантами контроля, так там ещё и есть верховный регулирующий орган в виде Центра, контролирующий и ликвидирующий любой очаг внутреннего восстания (вспомним всякие директивы военного положения в городе, когда вся власть переходит в руки элитных ОТА, способных восстановить контроль за считанные минуты путём пары-тройки выстрелов в сторону революционера). А тут у нас чуть ли не свободный профсоюз ГО, который "не согласен с решениями начальства" и решает просто перенять весь контроль. Нет, серьёзно? Это не армия Российской Империи в 1917-м, где можно было поднять бунт, потому что "командир совсем оборзел". Это жёсткая тоталитарная структура, захватывающая и удерживающая миры. Либо они подчиняются, либо их «принудительно ассимилируют» с хумусом в почве. Военная диктатура? Нет! Парламентские дебаты.

Повстанцы как нарративные идиоты

Итак, повстанцы захватывают боевого синтета, запрограммированного на убийство. Их логика? "Давайте поставим его в ангаре, дадим девочке поковыряться в его мозгах, и посмотрим, что будет." Ну, а что могло пойти не так, правда?

Конечно же, он выходит из-под контроля. Конечно же, он убивает одного из них. И конечно же вместо того, чтобы уничтожить или отключить потенциально нестабильного боевого монстра, они... дают Арибе ещё одну попытку? Ну а что, в конце концов, крематор просто "немножко сломался". Ужасная трагедия, но давайте попробуем ещё раз! Что может пойти не так?

Всё. Но этого, конечно, не происходит. Потому что автору надо, чтобы повстанцы продолжали нянчиться с убийственной машиной, несмотря на все красные флаги.

Крематор Достоевского

Если откинуть всю логику в сторону, рассказ хорош. Правда. Он атмосферный, стильный, сильный. Но он строится на фундаменте нарративного безумия. Это история, где Альянс теряет мозги, повстанцы ведут себя как cмeртники, а инженерные системы ломаются на уровне «давайте поменяем проводки местами или перережем красный».

Это явно нужно было подать как нарочитую сатиру, явно вне конкурса, и желательно в разделе шуточных квент. Честно, тяжело сказать что-то ещё и снова не скатиться в критику происходящего абсурда, поэтому просто отклонено. Завязывай с тяжелыми котиками, Косинус.

Косинус - это не сущность. Это отношение прилежащего катета к гипотенузе, не более...​

​